— Не стоит. Я сам найду Конева и протокол допроса. К тому же… Думаю, мне стоит лично наведаться к потерпевшей. У тебя есть по ней общая информация?

— Есть. — Рука капитана нырнула во внутренний карман пиджака и извлекла потрепанный блокнот в старом кожаном переплете. — Королькова Инга Леонидовна. Тридцать два года. Разведена. Детей нет. Проживает по адресу Топольчанская, 48. Небольшой частный домик.

— Материальное состояние?

— Этого я не знаю, товарищ полковник. Опять же надо спросить у Конева. — Алябьев спрятал блокнот обратно. — Но если хотите знать мое мнение, дамочка наверняка не из бедных, мягко говоря. Других клиенток у нашего «дамского угодника» просто не бывает…

Гуров откинулся на спинку стула и уже набирал на мобильнике номер телефона младшего лейтенанта Конева. Лев знал, что не сегодня, так завтра он сам пообщается с потерпевшей Корольковой, но ему требовалось максимум предварительной информации. Генерал Орлов велел сыщику явиться к нему для отчета в два часа дня. И ему совсем не понравится, что за минувшие сутки они не сдвинулись ни на йоту. Орлов будет бушевать не на шутку. К такому Гуров за долгие годы успел привыкнуть.

— Я подъезжаю к Управлению, товарищ полковник, — доложился Конев, едва Гурову удалось с ним связаться. — Буду минуты через две‑три.

— Зайди ко мне, — распорядился сыщик. — С протоколом допроса Корольковой.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

— А я? — подал голос Алябьев. — Я могу быть свободен? Или будут какие‑то поручения?

— Заряди свой мобильник, капитан, — мрачно посоветовал Гуров.

— Полагаю, вы уже в курсе случившегося с вашей дочерью? — подчеркнуто официально обратился Крячко к обоим родителям одновременно, усаживаясь в глубокое черное кресло, когда с формальностями знакомства было покончено.

В ответ Дмитрий Александрович что‑то недовольно буркнул себе под нос и покосился в сторону негромко работающего телевизора. Лозинский проследил за его взглядом. На экране шла трансляция баскетбольного матча, к настоящему моменту завершалась вторая четверть.

— Мы в курсе, в курсе, — раздраженно откликнулась Марина Сергеевна, скрестив руки на груди. Она была облачена в короткий розовый халат, выставлявший на всеобщее обозрение ее мясистые белые ляжки. — Только к чему этот вопрос? Простите, как вас?..

— Станислав Николаевич, — повторно представился Крячко.

— Да… Станислав Николаевич… — Штурмина презрительно скривила губы. — Я сразу задам вам встречный вопрос? Можно?

— Конечно.

— Вы действительно верите, что сможете найти этого мерзкого гаденыша, соблазнившего и обворовавшего нашу Анюточку?

— Да, верю. Мы обязательно найдем его.

— Ха! — буквально выплюнула Марина Сергеевна, и в этом «ха» в полной мере отобразилось все ее отношение к работе правоохранительных органов. Она закинула ногу на ногу, демонстрируя теперь Крячко не только свои жирные ляжки, но и край ажурных, изрядно пообтрепавшихся трусиков. Станислав машинально отвел взгляд. Такое зрелище было не для него. — Вы когда‑нибудь кого‑нибудь находили? Или только одни разговоры… «Мы найдем»… «Работа ведется»… «Виновные будут наказаны»… Вы хоть понимаете, что людей начинает тошнить от таких разговоров и пустых обещаний?..

Крячко откашлялся. Лозинский неторопливо двинулся вдоль деревянного стеллажа, заинтересованно разглядывая выставленные на нем пластиковые фигурки спортсменов. Он полностью предоставил инициативу разговора полковнику.

— У нас есть предположение, что преступник некоторое время выслеживал Анну. — Станислав смело посмотрел в широко распахнутые глаза Штурминой. — То есть на момент их знакомства ему было многое известно о ее привычках, пристрастиях и так далее… Это наводит на определенные размышления…

— Да бросьте вы! — пренебрежительно отмахнулась Марина Сергеевна. — Какие там размышления? Уж я‑то знаю… Вы и палец о палец не ударите, чтобы найти обидчика нашей дочери… Он воспользовался ею, ограбил ее… А вы просто сидите тут и разглагольствуете о том, что какие‑то там его действия наводят вас на размышления. Смешно!

— Давайте на время оставим вопрос о нашей некомпетентности, — сдержанно произнес Крячко. — Лучше скажите мне… Ваша дочь делилась с вами о том, что происходило в ее жизни? Как она предпочитала проводить время, где любила бывать…

— Разумеется. Анюточка всегда была откровенна со мной. С нами… Со мной и с Димочкой. Мы общаемся ежедневно. Если не при личной встрече, то по телефону обязательно. Я воспитала свою дочь правильно… Мы воспитали. Она привыкла не скрывать от нас ничего.

— То есть вы знали о том, что ежевечерне она любит гулять в сквере возле своего дома? Что она периодически наведывается в кафе «Изыск»? Что она…

— К чему вы клоните? — нахмурилась Штурмина. — Говорите лучше прямо и откровенно. Я вот всегда говорю откровенно. У меня нет никаких потаенных мыслей и никогда не было…

— У меня тоже, — успел ввернуть Крячко.

— Вы намекаете на то, что я… Что мы с Димочкой можем быть как‑то причастны к тому, что случилось с Анюточкой?

— Боже упаси! Я просто хочу прояснить ситуацию, Марина Сергеевна. Для нашей общей пользы. Моей, вашей, Димочки и Анюточки… Вы рассказывали кому‑то о том, чем делилась с вами дочь? Родственникам, знакомым, друзьям?..

— Конечно, нет, — фыркнула Марина Сергеевна. — Зачем нам делиться с кем‑то личными проблемами? Мы же не идиоты, да, Димочка?

— Да, дорогая, — машинально откликнулся Штурмин, не отрывая взгляда от телевизора.

Вторая четверть баскетбольного матча уже завершилась, уступив место рекламе, но Дмитрий Александрович настойчиво продолжал коситься в экран. Лозинский взял в руки одну из пластиковых фигурок, немного повертел ее, поставил на прежнее место и, подойдя к дивану, встал за спиной супругов, многозначительно обменявшись взглядами с Крячко.

— Все, что происходит в семье, остается в семье, — решительно констатировала Марина Сергеевна. — Это закон. Понимаете? Вы ведь не считаете нас за полных кретинов? Или кретин вы, Станислав Николаевич?

Крячко предпочел смолчать. Женщина раздражала его по всем параметрам — как внешне, так и своей манерой общения. Но сыщик мужественно держался. Лозинский пришел на помощь полковнику. Обогнув диван, на котором расположились супруги Штурмины, он по‑свойски вклинился между ними, хотя габариты Марины Сергеевны сделали этот процесс крайне затруднительным.

— Вы позволите?

Вопрос Андрея был риторическим, так как задал он его уже после того, как расположился на диване. Дмитрию Александровичу невольно пришлось подвинуться. Марина Сергеевна сняла правую ногу с левой, и Крячко облегченно вздохнул при этом. Жирные мясистые ляжки не исчезли из поля зрения сыщика, но теперь он хотя бы не видел потрепанных трусиков, готовых лопнуть в любую секунду.