— Чушь! — уверенно заявил Крячко и тут же обратился за поддержкой к напарнику: — Ты тоже в это веришь, Лева?

Гуров с задумчивым видом разглядывал разложенный на столе фоторобот.

— Это наука, Стас, — ответил он, не поднимая головы. — Сложно не верить в науку…

— Да какая там, к чертям, наука! — Крячко уже готов был взорваться в любую минуту, но Лозинского, казалось, это нисколько не беспокоило. — Он нам просто морочит голову. И специально запутывает следствие…

— Хотите маленький пример, Стас? — предложил психолог.

— Не хочу!

— Самый простой тест, для детей. И исключительно для того, чтобы доказать вам, насколько вы не правы.

— Я же сказал, что не хочу, — отмахнулся Крячко. — Надо поговорить с этой Светланой. Глядишь, она окажется человеком более внимательным и не подверженным никаким наукам. Я позову ее…

Он хотел было подняться, но странные действия Лозинского заставили его замереть. Андрей сунул средний палец в свою опустевшую чашку из‑под кофе, провел им по дну, затем выставил его на обозрение Крячко, но при этом немного оттопырил еще и мизинец.

— Сколько пальцев я вам сейчас показываю, Стас?

— Ты чего мне сейчас «фак» показал, умник? — побагровев, сжал кулаки Крячко. — Да я таким, как ты, и за меньшие фокусы пальцы ломал!

— Вообще‑то я показал вам два пальца, — с прежним спартанским спокойствием изрек Лозинский. — Средний и мизинец. Но вы заметили только средний. А знаете, почему? Сошлись сразу два фактора. Во‑первых, ваше взвинченное состояние как следствие необоснованной агрессии по отношению к моей персоне. А во‑вторых, я обмакнул средний палец в кофе. То есть намеренно перетянул на него внимание. Наглядный отвлекающий элемент. В итоге вы увидели не то, что было на самом деле, а то, что хотели увидеть. Как в случае с Анной и с официантом. Теперь понимаете, о чем я?

Гуров не смог сдержаться и хмыкнул. Впервые в жизни он видел, как кто‑то настолько зацепил напарника, что он буквально задыхался в бессильной ярости. Зрелище показалось ему до крайности забавным. Его реакция не укрылась от глаз Крячко, и тот набычился еще больше.

— Ну хорошо, — выдавил он наконец из себя. — Допустим, все это не туфта… Я подчеркиваю: «допустим». Каким образом все это поможет нам в поимке преступника? Есть идеи, господин ученый?

— Ну вы хотели пообщаться с еще одним свидетелем, Стас, — напомнил Лозинский. — Со Светланой. Я не думаю, конечно, что это как‑то поможет, но… давайте попробуем. — Психолог выдержал паузу и добавил: — А на самом деле мы выяснили главное. Преступник действительно выслеживал жертву. Изучал ее. И скорее всего, не только здесь, в кафе. Наверняка и в сквере, и возле дома… Остается вопрос: как он узнал, где искать…

— От тебя? — с кривой усмешкой предположил Крячко. — Ведь Аня рассказывала о своих пристрастиях только тебе. Ты сам признал это.

— Признал, — не стал спорить Андрей. — Но она могла рассказывать не только мне. Просто другие люди не пришли ей в тот момент на ум. Такое бывает… Подруг, насколько мне известно, у Анны нет. Но есть родители, с которыми она, по ее же собственным признаниям, очень близка. Она с ними делится проблемами, а они ее слушают, поддерживают… Даже периодически дают советы, как я слышал. Не самые толковые, но…

— Хочешь сказать, родители жертвы в сговоре с преступником? — Крячко не скрывал сарказма.

— Не думаю. Но пообщаться с ними стоит.

Официант принес Лозинскому кофе с коньяком. Неприязненно покосился на него, но в ответ удостоился открытой улыбки.

— Позови нам свою подружку, любезный, — сказал психолог Антону, прежде чем тот успел отойти от столика. — Светлану.

— А это еще зачем? — недовольно обернулся парень. — Я ведь вам уже сказал, что ни я, ни Светка…

— Я помню, — не дал ему закончить Лозинский. — Но вот полковник Крячко придерживается иного мнения и жаждет общения с ней. Исключительно на профессиональном уровне. Обещаю, что никто не будет заигрывать с дамой твоего сердца, парень. Я лично прослежу за этим… Позови ее.

Официант буркнул что‑то себе под нос и направился к стойке. А Лозинский как ни в чем не бывало продолжил.

— Так вы не против, господа, если я съезжу к родителям Анны и пообщаюсь с ними? Обещать ничего не могу, конечно… Но, может, и удастся потянуть какую‑нибудь ценную ниточку. Так, кажется, вы выражаетесь на своем профессиональном жаргоне?

— Съездим вместе, — ответил Крячко.

— О! Почту за честь, Станислав!

— Никакой чести. Просто я предпочитаю держать тебя в поле зрения, психолог. Для меня ты по‑прежнему подозреваемый номер один.

Он собирался добавить еще что‑то более колкое к вышесказанному, но не успел. Рядом со столиком нарисовалась светловолосая официантка, негромко поздоровалась с присутствующими и, не дожидаясь приглашения, опустилась на стул.

— Антон сказал, что у вас есть ко мне какие‑то вопросы. — С ее глубоким меццо‑сопрано она вполне могла бы сделать карьеру оперной певицы. — Вы из уголовного розыска? Да?

— Не все, — живо отреагировал Крячко, опасаясь, что Лозинский первым начнет беседу с девушкой, и придвинул к Светлане фоторобот подозреваемого: — Посмотрите внимательно, Светочка, и скажите, вы видели прежде этого человека? А конкретно — в последние несколько дней?

Официантка долго и внимательно изучала фоторобот, время от времени взмахивая своими большими пушистыми ресницами, и наконец ответила:

— Нет. Мне кажется, нет. А кто он? Преступник? Да?

— Вы уверены? В том, что никогда не видели его? А вот Антон утверждает, что несколько дней назад вы обслуживали этого человека. Правда, он выглядел немного иначе… Мужчина в пестрой рубашке и с всклокоченными волосами. Припоминаете?

— Ах этот! — Светлана снова взглянула на фоторобот. — Да нет… Это не он. Глаза похожи и… может быть, подбородок немного. А вот родинки у него точно не было…

— А если не смотреть на родинку?

— Все равно не он, — отрицательно покачала головой девушка. — Не в родинке дело. Тот, в пестрой рубашке, он… Он был какой‑то нескладный, но живой, общительный… Я бы даже сказала, что он был интересный. Ну знаете… Такой человек, который невольно располагает к себе в разговоре. А этот… Этот просто слащавый красавчик, каких тысячи…

— Ну хорошо, — вклинился в разговор Гуров. — Забудем об этом человеке, Светлана. — Он сложил лист с фотороботом пополам и спрятал его во внутреннем кармане пиджака. — Расскажите нам о том мужчине в пестрой рубашке. Он вас расспрашивал о чем‑то? Или, может быть, о ком‑то?

Светлана ненадолго задумалась, а затем вновь отрицательно замотала головой:

— Нет, он ни о чем не спрашивал. Наоборот, старался как можно больше рассказать о себе. Знаете, есть такие люди, которые совершенно не умеют никого слушать. Кроме самих себя, конечно… И жаждут поделиться частичкой своей жизни с первым встречным. Я дала ему такую возможность… Я его выслушала. А Антону это как раз и не понравилось. И чего он завелся? Обычный говорливый мужик…