Пытались однажды городские власти вести здесь сплошную застройку вдоль Трассы. Надеялись защитить главную транспортную артерию города от группировщиков. Не вышло.

Ладно, лезть в драку Денис не станет. Одного жмура он уже потерял в офисе-ловушке — хватит. Да вон еще Юлькин боец неуклюже хлюпает, ворочается в затопленной, незасыпанной могиле. В жиже. В луже. В грязи. Похоронен заживо. Да уж… заживо. Было бы смешно, кабы не было так грустно. Кожин-то за такое по головке не погладит. Интересно, есть ли тут поблизости Катафалк со съемочной группой? А впрочем, какая разница? Все равно ведь помощи от него не дождешься. Посол честно предупреждал операторов на этот счет.

— Славка, ты где шляешься?! — рявкнул Денис в микрофон, пытаясь перекричать в эфире Юлькин скулеж.

— Иду на вы, — насмешливый голос.

Остряк, блин. Нашел время шутки шутить.

— Так топай быстрее.

Денис злился и не скрывал этого. Славка мог бы уже дважды добраться до злополучной арки. Но Славки все не было. А до конца комендантского часа остается совсем ничего. Видимо, выручать Юлькин «материал» придется самому. Вот только как?

— Юль, заткнись, а, — раздраженно попросил он. — Вытащим мы твоего жмура, не беспокойся.

Получилось не очень вежливо, зато истерика у девчонки вроде пошла на убыль.

— Попробуй-ка дотянуться еще разок.

Чавканье. Рывок вверх, лишь отдаленно похожий на полноценный прыжок. И снова — чавканье жидкой грязи.

Конечно, не вышло. Опять ничегошеньки у них не вышло. Размытое натекшей из окрестных луж водицей дно ловушки — это взбитое бесплодными попытками выбраться месиво держало Юлькиного мертвеца крепко. Цепко.

Да если бы и не топь волчьей ямы, в которой нога жмура увязает уже больше чем по колено, — все равно… Не выбраться. Даже мертвый суперсолдат не в состоянии прыгнуть выше головы. Орги потрудились на славу: вырыли такую шурфину с отвесными стенками и даже землю с кусками асфальта убрали невесть куда. И не только землю, не только асфальт — поблизости вообще не наблюдалось ничего, что можно было бы использовать, что можно бросить Юлькиному мертвяку под ноги.

А вот если бы кто-нибудь протянул застрявшему «рабочему материалу» руку… Сверху. Увы, заставить своего жмура выполнить это элементарное, казалось бы, действие так, как нужно, так, как должно, Денис не мог. Операторов «Мертвого рая» обучали убивать чужими руками, а не помогать друг другу.

* * *

Юла снова завсхлипывала. Орги, наблюдавшие за неуклюжей спасоперацией, попритихли. Только изредка перекидывались фразами.

— Ну и уроды! — донеслось с противоположной стороны арки. Чей-то пренебрежительно-брезгливый голос. — Паралитики какие-то тормозные.

— Ага, видел бы ты, как эти паралитики наших пачками кладут! — А вот в этом голосе не слышалось уже ни пренебрежения, ни брезгливости. Зато настороженности — хоть отбавляй.

И тут же третий — испуганно-изумленный тонкий голосок:

— Братаны, да отвечаю, не человек это! И тот — в яме — тоже. Я же давно говорил, братаны. Не знаю кто, но не люди они.

«Братаны» попятились малость, ушли из-под арки. Эх, если бы мертвецы умели говорить, а операторы знали, как управлять речевой функцией «рабочего материала», Денис заставил бы своего жмура выкрикнуть вслед отступившим группировщикам пару ласковых. Так, чтоб ветром всех на фиг посдувало. Но рядовым участникам эксперимента под кодовым названием «Мертвый рай» не положено вести переговоры с противником. А уж зомби-убийцам — и подавно. Зомби — ребята молчаливые. Люди действия.

Молчаливый зомби-убийца, появившийся вдруг по ту сторону арки, за спинами оргов, приступил к работе сразу, с ходу — никто и опомниться не успел. А работа у «рабочего материала» была кровавая. Как всегда. И простая. Как клавиша «Делит».

«Братанам» уйти не дали. Замочили всех пятерых. Быстро. Жестоко. И сделал это Славка. Славкин жмур.

Вот оно что! Денис понял. Вместо того чтобы нестись на выручку Юле по кратчайшему пути, Ткач отправил свой «рабочий материал» в обход. Погнал большим крюком. Зато вышел с Трассы — неожиданно, в тыл группировщикам. Ай да Славка, ай да сукин сын!

— Хорош-ш-шо, Славик!

— Хорошо, но мало, — хрипло промурлыкало в наушниках.

Настроение сразу испортилось: такому теперь, наверное, всегда будет мало крови.

— Мальчики, ну сделайте что-нибудь! — взмолилась Юла. — Вытащите этот долбаный «материал» из ямы… Кожин же меня саму за него убьет!

Увы, от Славкиного жмура на той стороне толку было мало. Потому как…

— В арку не суйся, — предупредил Денис. — Там — ловушки.

— Хорошо, не буду, — легко согласился Славка. — А ты что намерен делать?

— Увожу свой материал. В бункер-базу.

— Как уводишь?! — взвизгнула Юлька. — День? Хочешь бросить меня… его…

Ну прямо наседка, беспокоящаяся о выпавшем из гнезда птенце.

— Кожин же нас… всех! С потрохами! С дерьмом!

Так и будет. Если не…

— Уймись, Юла. — Денис сглотнул вязкую слюну. — Через час я снова буду под аркой. Сам.

Юлька охнула. Замолчала…

— Сам буду, — тихо, для себя, не для нее, повторил он. Чтоб поверить, убедить.

А просто быть больше некому. Он живет к этой — мать ее через кирдык налево! — арке ближе всех. Так что придется… Хочешь не хочешь, а придется. Вообще-то Денис не хотел. Жуть как не хотел.

— Ты уверен? — спросил Славка. — Тебе оно надо? Идти на ночь глядя? Доставать жмура из могилы?

Не надо, конечно. Даром не надо. Ни за какие коврижки. Но это сейчас был их единственный шанс вытащить Юлькиного мертвяка. Шанс избежать ошибки. Которых — Кожин ведь предупреждал уже — больше быть не должно.

А иначе…

«Как бы хорошо я к вам ни относился, эксперимент для меня важнее».

Благожелательный и неумолимый голос Федерального Полномочного посла все еще звучал у него в ушах.

«И впредь мне бы не хотелось терять „рабочий материал". Такие потери слишком дорого обходятся. Настолько дорого, что иногда предпочтительней избавиться от не оправдавшего надежд оператора. Или целиком заменить всю оплошавшую операторскую группу».

— Через полтора часа завоют утренние сирены, — напомнил Славка, — потом появятся патрули.

— Я в курсе.

— А об оргах ты не забыл? Эти ребята еще бродят по улицам.

— Здесь три жмура! Вряд ли орги будут крутиться рядом.

— Вообще-то Юлькин жмур в яме. А твой — уходит.

— Твой — нет. Пусть пока побудет там, у арки. Пока я не подбегу. Лады?

— Ну… Нет проблем. Только ты уж поторопись, День. А то время, знаешь ли.