Повторяю: мы ничем не рискуем. — Советник говорил спокойно, но устало, точно ему надоело объяснять и отвечать на вопросы и предположения. — Не прозвучит ни один выстрел. Если ты ожидал увидеть ковбойский фильм или какой-нибудь другой боевик, придется тебя разочаровать: кино не будет. Все будет прозаично, как в нудном романе. Я тебе скажу, как будет: Брикциус выйдет в поле, подойдет поближе, и тогда я встану, поздороваюсь и задам какой-нибудь вопрос, ну, например, как добраться до Мер-клина. До той деревушки на горизонте.

Вики вдруг охватила слабость, застучало сердце. Впрочем, порошок еще действовал. Так или иначе, отец ничего не заметил.

— Пока я буду спрашивать, как найти деревню Мер-клин, к нему подойдут и, прежде чем он опомнится, наденут наручники. Они у меня с собой. Он даже не успеет схватиться за оружие. У него замедленная реакция. Он стрелял в затылок, никуда не спешил, уверен был в своей безопасности. Если ты обратил внимание, когда читал материалы, он всегда стрелял сидя, все продумав наперед, это он умеет. Но стрелять с бедра, да еще в минуту опасности, в бою — нет. Что с тобой? Тебе плохо?

Вики дрожал.

— Не бойся, ничего страшного не случится. — Советник вздохнул, будто перемогал что-то в себе. — В лесу полно наших людей. Они тут с трех часов, и командует ими Ваня. Будь у тебя зрение поострее, ты кое-что заметил бы по дороге. — Хойман едва заметно улыбнулся, впервые сегодня. — Говорят, в Бразилии живет некая Глисерия Феррейра, 125 лет, она вдевает нитку и шьет без очков. Значит, так: Ваня с тремя сотрудниками в лесу напротив, у нас за спиной тоже засада, ты, понятно, и этого не заметил, нет, не оборачивайся. Сиди спокойно. Смотри вперед. Тут, на склоне, еще инспектор Мелк, ты поедешь с ним домой, машины внизу на шоссе, рядом с нашей. Еще немного потерпи.

Советник посмотрел на часы, Вики тоже — без двух минут пять.

— Отчего же не арестовать его в лесу, раз они все там? — спросил Вики. Сердце готово было выскочить из грудной клетки.

Советник утомленно ответил:

— Я сам обязан арестовать его.

Вики больше вопросов не задавал.

Пять часов.

Ровно пять. Кругом тишина. Озимые слегка колеблются под слабым Дуновением, большие птицы улетели, маленькие еще поют в высоких кронах. Вот-вот появится Анатоль Брикциус. Вики пристально смотрит в поле, а думает о своем. Зимой на этом самом месте, куда он сейчас смотрит, появился заяц — выбежал из дальнего леса, откуда сейчас ждут Брикциуса, у побежал по направлению к холму, остановился на полпути, забарабанил, Барри усилил звук транзистора, и заяц, опустившись на четыре лапки, убежал. Если бы только Барри знал, где сейчас Вики, с кем и почему…

"Вечером позвоню и все расскажу — он не поверит".

Вики представил себе, как сам поведет "ягуар". Он уже освоил вождение. Интересно, в каких городах они побывают?

Пять часов одна минута.

Пели птицы. Вики, усталый, с затуманенными глазами, услышал новый звук — стрекотание кузнечиков, гудение ос и пчел. Он снова представил себе приборную доску "ягуара", левую педаль — тормоза, правую педаль — газа… Чудесной летней ночью они приблизятся к турецкой границе…

В лесу не шелохнулась ни одна ветка. Протекла еще минута, отец холодно и спокойно смотрел вперед. Вики тоже посмотрел, туман плавал перед глазами. Все мертво. Лишь чуть волновалось зеленое поле. Солнце склонялось к западу, вспомнился рассказ о маковом поле. Клин ярких маков, аромат, солнце, катящееся за горизонт. Вики вдыхал аромат смолы и хвои, слышал птиц, кузнечиков, шмелей. Пошла третья минута. Вики отвернул рукав и смотрел на часы. Показалось, что в темном неподвижном лице советника что-то промелькнуло, что-то вроде безмерной озабоченности и сумрачности… Кончилась четвертая минута. Вики усмехнулся.

"Он беспокоится. Это все, никто не придет. Провал. Крах! Брикциус сбежал". Вики усмехался, борясь с усталостью, напряжением, с туманом, заволакивающим глаза.

И вновь, без всякой связи, представилось ему, как они будут пересекать турецкую границу. Он навсегда останется в Турции и никогда, никогда сюда больше не вернется…

Советник посмотрел на часы, нахмурился и тихо, спокойно проговорил:

— Посмотри на эту колокольню. Я никогда не был особо набожным, но твоя мать горячо веровала. Знаешь, что такое собор? Это место… — Советник ронял слова тяжело, будто каждое должно было отпечататься в душе сына… Опустил голову. — Собор — место, где воздается хвала Господу и верующие просят о прощении грехов, взывая к высшему милосердию… Подумай об этом… А он обязательно появится, ошибка исключена. Абсолютно, — добавил Хойман, тяжко цедя слова, пересиливая что-то — может быть, сомнения? — Смотри! — Хойман поднял руку, указывая на деревья.

Вики и так смотрел, смотрел с колотившимся сердцем, борясь со слабостью.

— Думай о соборе.

Советник криминальной полиции выхватил из кармана пистолет и приставил к затылку сына. И раньше, чем Вики успел оторвать, взгляд от леса, и даже раньше, чем почувствовал холод металла, Виктор Хойман нажал на спуск.

Выстрел не прозвучал — сработал глушитель.

Последним, что увидел Вики, было поле, далекие остроконечные крыши, окруженные лесом, и птицы, взметнувшиеся с молодых ветвей. Последняя его мысль была о путешествии, вот он едет "ягуаром" в Стамбул… Там останется навеки… Рядом Барри — какое счастье… Где-то, на самом дне подсознания, мелькнуло смутное воспоминание об Оттингене… о последних словах отца…

Он скатился с поваленной сосны, ясные серые глаза слепо блеснули под косыми лучами, напоследок скользнувшими по бледному, тонкому, красивому лицу, уткнувшемуся в мох.

Советник криминальной полиции Виктор Хойман спрятал пистолет в карман, встал, обвел взглядом верхушки деревьев и поле, достал из кармана застекленную коробочку — игру, завернутую в платок, и положил ее на грудь сына. Наклонился к сосне, на которой сидел, подобрал пулю и стреляную гильзу.

Долго смотрел на мертвого юношу, и на глазах его, впервые за всю жизнь, исключая детство, показались слезы. Резко отвернулся и стал спускаться с холма, к шоссе, где ожидала машина. Кругом стояла тишина, вот только птицы снова пели.

В седьмом часу показался город, на улицах загорались неоновые фонари.

XXI

В 22 часа, когда и по радио, и по телевидению начинались информационные передачи, а в кинотеатрах заканчивались вечерние сеансы, главный советник криминальной полиции Виктор Хойман вместе с комиссаром Ваней и сержантом Амброзом арестовали Анатоля Брикциуса.

Это произошло на южной окраине, в маленькой, обреченной на снос улочке, которая называлась Пристанной, хотя поблизости не текла никакая река, даже ручеек не пробегал. Задержал его Хойман в пивнушке, ютившейся рядом с амбаром на старом дворе,