Сельский староста избирался большинством голосов сельского схода. Обязанности сельских старост были следующими.

Практически все, интересующиеся историей России, слышали об общинном землевладении, при котором вся крестьянская земля находилась в собственности общины. Община («мир») регулярно перераспределяла землю между крестьянскими хозяйствами, сообразно размеру семей. Часть земли (прежде всего луговые, пастбищные земли и леса, неудобья), как правило, не разделялись между крестьянами и находились в совместном владении сельского общества. По обычаю, крестьяне оценивали хозяйственную полезность каждого участка в условных единицах, «тяглах», сколько «тягл» находилось в распоряжении крестьянского хозяйства, столько же пропорциональных долей оно должно было вносить в общую сумму поземельных налогов, уплачивавшихся сельской общиной.

Но, кроме общинного землевладения существовали и другие его формы. Второй широко распространённой формой землевладения в сельских обществах было подворное (участковое) землевладение, при котором каждое крестьянское хозяйство получало выделенный раз и навсегда, передаваемый по наследству участок. Такая форма собственности была более распространена в Западном крае. Наследственный участок представлял собой неполную частную собственность – он передавался по наследству, но не мог быть продан. Как и общинное владение, подворное владение могло сочетаться с общинной собственностью на непахотные земли (луга, пастбища, лес, неудобья).

Государство в большинстве случаев имело дело только с сельскими обществами в целом, не собирая сведений о размерах землевладения каждого отдельного крестьянского хозяйства. Соответственно, и размер государственных налогов и земских сборов, собираемых с земель, рассчитывался государственными и земскими учреждениями также для сельского общества в целом. Выкупные платежи в большинстве случаев также уплачивало сельское общество в целом (индивидуальный выкуп помещичьих земель крестьянами в ходе реформы 1861 года был редкостью). Распределение налоговой нагрузки по крестьянским хозяйствам было внутренним делом сельской общины, разрешавшимся обычно сельским сходом при принятии решения о переделе земли.

Все члены сельской общины (при общинном пользовании землёй) были связаны круговой порукой – община несла коллективную ответственность за уплату всех видов налогов и выкупных платежей всеми своими членами. Это требование, достаточно жёсткое, было частично оправдано тем, что закон делал практически невозможным обращение взыскания по долгам на большую часть имущества крестьян. Земельный надел, как принадлежащий общине в целом, не мог быть изъят по долгам отдельного крестьянина; также не подлежало изъятию любое имущество сельскохозяйственного назначения (одна корова, инвентарь, семена) и дом крестьянской семьи. Стоимость всего остального имущества была, как правило, весьма невелика.

Круговая порука была отменена в 1903 году в 46 губерниях Европейской России, в 1905 году – повсеместно. С этого момента обложение крестьян налогами стало индивидуальным и производилось государственными чиновниками (податными инспекторами) без участия волостных и сельских управлений.

Крестьянская реформа стала одной из первых в ряду т. н. «Великих реформ» 1860-1870-х гг. Подстегнутая поражением в Крымской войне и напуганная революционной ситуацией, сложившейся в стране, власть пыталась выйти из кризиса с наименьшими «потерями» для помещичьей элиты путем проведения «сверху» ряда реформ: судебной, местного самоуправления, военной, образования, печати и др. Но именно то, что буржуазные реформы проводили в жизнь представители отжившего класса, место которому было на свалке истории, привело к тому, что эти реформы не смогли снять имеющиеся проблемы, загнали их внутрь больного организма и стали катализатором дальнейшего раскола российского общества, который прошел уже не только между элитой и народом, но и внутри господствующего класса, и внутри класса трудящегося: в рядах первого землевладельцы и буржуа тянули каждый на себя общее одеяло, во втором же крестьяне и пролетариат как лед весной кололись на различные страты по имущественному признаку и иногда весьма различным групповым интересам (кулаки и безземельные, кадровый пролетариат и сезонные рабочие, и т. п.).

Немало усилий к этому приложили революционные и даже просто леволиберальные группы, для которых преодоление социального кризиса было смерти подобно, ибо в таком случае они становились невостребованными и имели только одну перспективу: сойти с исторической сцены.

С другой стороны, все усилия императорского правительства были во многом сведены к тому, чтобы как можно дольше сохранить за классом землевладельцев их преимущества, включая завуалированную зависимость бывших крепостных – от пресловутой «временнообязанности» до хитроумной системы «отрезков», открывших для бывших рабовладельцев новый способ обогащения.

«Из многих ущемлений крестьян в пользу их бывших владельцев решающее значение имели «отрезки» и «временнообязанное состояние», создавшие систему полукрепостной с сильнейшей примесью кабальности эксплуатации крестьян. Ни помещичьи, ни крестьянские хозяйства не встали и не могли встать на путь подъема и модернизации. Эгоизм дворянства, неспособность отказаться от феодального «права ничего не делать», хозяйственная бездарность привели к замораживанию системы отношений, которая мыслилась как переходная к новому, а оказалась продолжением старого.»[249]

Таким же «продолжением старого» были и другие «великие» реформы.

Важнейшей, с точки зрения создания гражданского общества, была реформа местного самоуправления, или земская реформа. 1 января 1864 г. на части территории Российской империи было введено Положение о губернских и уездных земских учреждениях, которое регламентировало создание земских учреждений и выборы в них. В ходе реформы создавались земские собрания (представительные органы местного самоуправления) и земские управы (их исполнительные органы).

По существу, это были первые после Земских соборов всесословные органы местного представительства и в этом качестве они могли бы сыграть решающую роль в преодолении социального кризиса, который продолжал углубляться в России.

Однако, мало того, что таким образом императорское правительство пыталось переложить заботы о местном образовании, медицине, благоустройстве, соцобеспечении и даже тюрьмах на плечи населения, но и «бессословность» этих земств оказалась такой же извращенной, как и «свобода» бывших крепостных.

Разработанная в недрах министерства внутренних дел, реформа была призвана защитить дворянские интересы. Формально реформа предполагала, что в выборах мог участвовать человек любого сословия, но выборная система с 3 куриями и многочисленные цензовыми ограничениями делала земство еще одной попыткой власти стреножить исторический процесс, ограничить как буржуа, так и крестьянство.