Как бы то ни было, дальше предстояло опять пересаживаться в повозку и брести по чуть-чуть, покупая провиант не только себе, но и животным. До вечера было еще далеко, но дальше плыть не имело смысла. Дело в том, что сразу за городом Сон-река резко забирала на юг, где в итоге сливалась с Солнцеликой. Туда Толлеусу не надо.

Все-таки что за название такое: «Домлахта»? Слово, судя по звучанию, явно неоробосское. Тут все чаще называли города так, чтобы окончание было «тон» – какая-то прихоть первого императора. Встречались искючения, но редко.

Старик спросил у скучающих стражников, откуда пошло название и что оно означает.

– Очень старый город, – пожал плечами один, переглянувшись со своими товарищами. – Название с прежних времен осталось.

По старой привычке путешественники не стали заводить стадо внутрь городских стен – все мохнатки по выработанной от самой Вельны традиции остались под искусным куполом дожидаться хозяев снаружи. Даже корм уже был заблаговременно куплен у крестьян по дороге: целая куча мелкой до неприличия репы, пригодной разве что для скота, возвышалась рядом с загоном. Оболиус уже дважды проклял ее. Первый раз – когда грузил на новенькую повозку, второй – когда выгружал возле загона. Правда, Толлеус не переживал об этом: для того оболтус и нужен, чтобы помогать по хозяйству вот с такой работой.

Старик с помощником налегке отправились в город за горячей пищей и новостями.

Рыночная площадь, несмотря на позднее время, еще была полна народу, хотя многие торговцы уже паковали тюки с товаром. Толлеус опытным взглядом выхватил из толпы чародейский лоток, задумался: стоит ли подходить? На таких можно увидеть разве что мелочь для простолюдинов, но она старика больше не интересовала. Если же вдруг что-то окажется посерьезнее, то оно будет стоить денег. Пока рассуждал, ноги сами подошли. Чародеев не было видно несколько недель. Нелепо звучит, но вроде как даже соскучился – непривычно без них.

– Что предложите, уважаемая? – вежливо спросил искусник. Это была женщина-чародейка – крепкая дама лет сорока с не по-женски скуластым лицом, но в остальном довольно милая.

– Смотря кто вы и где, – загадочно ответила та и тут же пояснила: – Торговцу нужно одно, стражнику другое. Вижу, вы не местный. Если проездом и дальше пойдете по реке, предложу вот этот амулет, если у вас молодая жена, – женщина стрельнула шальным взглядом, – возьмите вот этот, не пожалеете! Вот от завистников, этот на удачу в делах…

– А что такое может понадобиться на реке? – простодушно спросил Толлеус, вспомнив почему-то гигантского живоглота и заинтересовавшись, какое средство чародейка сможет предложить против него. – Или этот от морской болезни? – с запозданием вспомнил он.

– Я чародейка, а всякими снадобьями от поноса и прочей дрянью промышляют ведьмы да колдуньи, – резковато ответила женщина, но тут же сменила тон и снова улыбнулась:

– Этот амулет от комаров. Поверьте – в прибрежных городах он вам понадобится! Или будете плакать и мазаться дрянью (она выделила это слово, явно намекая на ведьм и колдуний).

– А почему плакать? – влез Оболиус, который бесцеремонно рассматривал амулеты на лотке.

– А потому что дрянь имеет обыкновение дурно пахнуть, – назидательно объяснила чародейка, наклонившись к нему.

– А как эта штука работает? – прикинулся простачком старик.

– Очень просто. Ею не нужно мазаться, она не выдыхается и работает не только против комаров, а против всего гнуса, что алчет вашей крови!

Старик исподтишка уже давно рассматривал амулет – браслет с искоркой-конструктом. Знакомая ситуация – никаких накопителей, конструкт питается из ауры владельца. Но пока что ему не попадались амулеты, которые убивали кого бы то ни было. Пусть даже такую мелочь, как комары. К тому же было непонятно, как один конструкт справится с целыми полчищами. В общем, несмотря на то, что вопрос комаров стал неактуален, игрушка старика заинтересовала.

Платить пришлось серебром, но взял. Не та сумма, которая делает погоду.

На прощание женщина пояснила, что браслет надолго бросать нельзя – нужно хотя бы раз в месяц брать его в руки. Впрочем, старик и это уже понял сам – опыт!

Пошли дальше, обходя площадь по кругу. Толлеус задумался на тему отношения чародеев к искусникам. За время, проведенное в Оробосе, он достаточно пообщался с этой братией и сделал интересные выводы. Во-первых, не все чародеи относятся негативно. Да, бывало и откровенно враждебное отношение, но оно характерно для «стариков», которые воевали, пускай и не для всех. Хотя был случай и прямо противоположного отношения со стороны бывшего фронтовика-чародея, который всю войну провел на передовой и не раз на своей шкуре испытал удары боевых искусников. Чародеи помоложе или те, кто в войне не участвовал, относились часто настороженно, но кулаки и челюсти не сжимали – с ними вполне можно было разговаривать. И была еще одна чародейская братия – те, которые никогда с искусниками не встречались и поэтому зачастую вообще не понимали, кто перед ними. Да, они видели ауру необычного человека, но тут, в Оробосе, старик насмотрелся на всякие ауры. Чародеи, колдуны, ведьмы… Еще можно вспомнить Железных Братьев и жрецов – у всех у них были необычные ауры, отличные друг от друга. Были и другие, кого старик сам не мог идентифицировать. Похоже, для таких неопытных чародеев он тоже попадал в категорию странных, но не опасных. Вот как сейчас с торговкой. Это было очень удобно.

Оболиус явно собирался куда-то слинять, но ему было велено быть рядом на случай покупок, так что помощник рыжей тенью следовал сзади, лишь бросая по сторонам печальные взгляды. Странная конструкция в самом центре площади привлекла внимание старика. Протолкавшись поближе, он с удивлением уставился на человеческий череп на высоком – по пояс, каменном постаменте. В выбеленных дождями, ветром и солнцем костях не было бы ничего необычного, если бы не размер. Череп был очень большой – диаметром с руку взрослого мужчины. Заподозрив подвох, Толлеус посмотрел истинным зрением, но ничего примечательного за одним исключением не разглядел. Ясно было лишь то, что вещь подлинная, а совсем не иллюзия, как он сперва подумал. В целом композиция выглядела донельзя странно: постамент из почерневших от времени заросших мхом камней, не менее старый, но отлично сохранившийся череп.

Тщательно изучив его, бывший настройщик отметил чрезмерную толщину стенок и некоторые особенности вроде слишком мощных надбровных дуг и слегка выступающей челюсти. Так что бывший хозяин при жизни отличался от обычных людей не только выдающимися размерами, но и внешностью.

В искусном зрении старик под слоем грязи на постаменте разглядел некоторую неоднородность. Когда он хорошенько потер в этом месте, счистив мох и песок, его взору открылась высеченная в камне надпись. Годы практически стерли ее, так что разобрать можно было лишь верхние два слова, которые были написаны нарочито крупно. Язык был старый, поэтому с пониманием возникли трудности. Второе слово означало что-то вроде «великий» или «героический», а что означает первое слово «лахт», у Толлеуса вообще не было вариантов.