— Рад приветствовать вас, оберфюрер! Я слушаю вас.

— Нам надо срочно встретиться.

— У вас?

— Нет, я через десять минут заеду за вами. Будьте на углу Эйтштрассе[178].

— Хорошо. Жду вас, господин оберфюрер.

Отряд специального назначения располагался в одном из капониров крепости в Пиллау, а сам Нойман имел рабочий кабинет в доме номер сорок по Кранцер Аллее[179]. Для сотрудников спецслужб в Кёнигсберге этот адрес говорил о многом. До середины 1944 года здесь размещалась штаб-квартира одного из самых мощных подразделений военной разведки гитлеровской Германии — «Абверштелле Кёнигсберг». Но после покушения на Гитлера, в котором был замешан руководитель абвера адмирал Канарис и многие офицеры военной разведки, «Абверштелле Кёнигсберг» было ликвидировано, а весь, за малым исключением, личный состав влился в РСХА. Лишь незначительная часть сотрудников осталась в ведении первого армейского корпуса и вела сбор разведывательных данных о вооруженных силах и экономике Советского Союза путем допроса военнопленных в лагерях на территории Восточной Пруссии.

В здании на Кранцер Аллее, помимо подразделений СД, в трех кабинетах разместился реферат III-М, призванный как раз и обеспечить действия «Группы боевых пловцов Ост» в прибрежных водах Земландского полуострова и заливе Фришес Хаф.

Казарменного типа здание на Кранцер Аллее находилось совсем рядом, по ту сторону озера. Пешеходный мостик сгорел во время прошлогодней бомбежки, и жители Марауненхофа, если им нужно было попасть на Кранцер Аллее, должны были идти в обход.

Оберфюрер Бёме спустился по лестнице прямо в подземный гараж, где его уже ждал автомобиль. Водитель, видно, узнав от адъютанта, что шеф собирается куда-то ехать, уже сидел в машине и прогревал мотор. У Бёме был неброский, но очень надежный «ситроен-11», который в обиходе называли «гангстерским лимузином». Его конфисковали где-то на юге Франции еще в самом начале войны, а затем доставили сюда, в Кёнигсберг, с партией новых автомашин для нужд полицай-президиума. На нем Бёме разъезжал очень много в былые времена, когда город не был еще разрушен и прекрасное немецкое брусчатое покрытие позволяло ему передвигаться с предельной скоростью. Особенно резво «ситроен» бежал по автобану Кёнигсберг — Берлин, где развивал скорость свыше ста двадцати километров в час. Бёме очень любил быструю езду и никогда не упускал случая пронестись с ветерком где-нибудь за городом.

Машина с незажженными фарами, благо водитель дорогу знал назубок, свернула на Герцог-Альбрехт Аллее и осторожно поехала в сторону высокой, напоминающей средневековую рыцарскую башню кирхе. Ни огонька вокруг, только трамвайные рельсы слегка поблескивали среди еще совсем голых кустов. Дважды машина проезжала через узкий проход в баррикадах, сооруженных из кирпича, камня, металлической арматуры и всякого подручного материала. Причем в баррикаду рядом с кирхой был буквально вмонтирован двухвагонный кёнигсбергский трамвай, полностью засыпанный внутри щебнем и обломками. В обоих случаях охранявшие баррикаду фольксштурмисты, завидев автомобиль оберфюрера, открывали проход и пропускали машину.

Обогнув кирху справа, машина выехала на усаженную липами и густым кустарником Розенкранцаллее[180], пару раз подпрыгнула на выбоинах у небольшого мостика через ручей и наконец оказалась на Кранцер Аллее. Здесь, в районе казарм, несмотря на сумерки, ощущалась активная жизнь — слышались тарахтение танковых моторов, шум подъезжающих и отъезжающих грузовиков, крики команд.

Несмотря на темноту и необычный вид, Ноймана Бёме увидел сразу. Тот стоял, как они договорились, на углу Эйтштрассе — высокий офицер в шинели армейского образца с кожаными нагрудными клапанами, туго перетянутой ремнем, и в форменной фуражке с блестящим козырьком.

— Дружище, что с вами? Зачем этот маскарад? — Оберфюрер, выйдя из машины, пожал руку Нойману. — Почему вы в таком виде? Вам что, надоела морская форма? Или позор адмирала заставляет вносить коррективы в свой внешний вид?

— Здравствуйте, господин оберфюрер! — проговорил тихо Нойман, казалось, совершенно не обратив внимания на вопросы Бёме. — Вы хотели что-то обсудить?

— Садитесь! В машине теплее.

Нойман и Бёме уселись на заднее сиденье «ситроена».

— Давай-ка, сверни куда-нибудь. Нам надо поговорить, — небрежно бросил шоферу Бёме.

Через пару минут машина уже стояла в глухой, тупиковой улочке среди деревьев и редких домов. Здесь, чуть в стороне от Кранцер Аллее, было довольно тихо. Дома, преимущественно одноэтажные, были либо брошены своими хозяевами, выехавшими из Кёнигсберга в глубь Германии, либо пустовали по каким-то другим причинам. Когда-то здесь рядом, на берегу озера в деревянных домиках располагалось множество яхт-клубов, всяких спортивных обществ, повсюду были фруктовые сады и цветоводческие хозяйства. Сейчас же все было в запустении. Это чувствовалось даже в темноте, хотя бы по тому, что машина постоянно наезжала на какие-то брошенные предметы, кучи мусора.

Бёме и Нойман вели разговор, прохаживаясь вдоль улицы, то удаляясь, то приближаясь к стоящей машине. Бёме был одет в теплую пуховую куртку, поэтому он не так чувствовал холод апрельской ночи, как Нойман. Тот же, подняв воротник и засунув руки в карманы шинели, изрядно продрог. Но вопрос, который они обсуждали, был настолько конфиденциален, что вести разговор в присутствии шофера Бёме не стал.

— Господин корветтен-капитан, сегодня я назначен командиром отдельного сводного полка СС, который будет оборонять центральную часть города и особо важные объекты. Нам надо согласовать действия диверсионных групп «Вервольфа» с вашими «боевыми лягушками» при самом неблагоприятном развитии событий.

— В принципе, задачи, которые поставлены перед нами командованием военно-морских сил, не пересекаются с вашими. Вы действуете на суше, мы — на море и в заливе. Мы сформировали четыре небольшие группы, на объекте базирования «Грот» находятся в состоянии готовности несколько мин-торпед, около полусотни мощных подрывных зарядов. Намечены цели в Пиллау, а также в Кёнигсбергском заливе и заливе Фришес Хаф…

— Слушайте, Нойман! Я все это знаю. Соответствующая директива у нас есть, и мои люди уже обговорили с вашими все вопросы оперативного взаимодействия. Уже все, даже наш повар, знают ваш любимый пароль — «Либава»… — Бёме улыбнулся, довольный своим остроумием. — Господин корветтен-капитан, меня интересует другое. Насколько я слышал, в ваше распоряжение поступили «ластоногие». Я правильно информирован?

— Вы имеете в виду «Зеехунд»[181]?