После обеда в медвежьи сады на окраине города стекались большие и шумные толпы людей самых разных сословий. В 1608 году в День святого Стефана (26 декабря) у ворот для прохода на арену всего собрали 4 фунта, что значит, что тогда пришло примерно тысяча человек. На следующий день, в День святого Иоанна, собралось еще больше народу — 1500 человек, а на Рождество травлю медведей посмотрели 1000 человек. Большие толпы людей всегда заставляли власти понервничать, но еще большее беспокойство создавала социальная неоднородность таких сборищ. Сами же толпы от этого еще больше возбуждались. Медвежья травля была популярна как среди благородных лордов, так и среди простых извозчиков. Сюда стекались как иностранные послы, так и чужестранные моряки из лондонского порта. В толпе искали клиентов проститутки, мошенники, карманники и продавцы готовой еды, которые толкались плечами если не с самими аристократами, то по крайней мере с окружавшими их телохранителями. Если посетителю в ожидании главного события надоедало разглядывать толпу в поисках знаменитостей, он всегда мог пойти посмотреть на животных в загонах или на подготовку собак.

Прямо по соседству с медвежьими садами на южном берегу Темзы в последние годы царствования Елизаветы расположились главные театры того времени. Постоянные театры были новым явлением: самые первые появились только в 1576 году. На протяжении всего периода правления Генриха VII, Генриха VIII, Эдуарда VI и Марии I театры были передвижными и главным образом любительскими. В годы правления Генриха VII во многих крупных городах Великобритании горожане ежегодно устраивали собственные мистерии. До нас дошло 48 пьес и процессий из Йорка, 32 — из Уэйкфилда, 24 — из Честера. Другую группу текстов обычно называют «Город N», так как их географическое происхождение неизвестно. Из Ковентри дошло только два текста из всего цикла и по одному из Нориджа, Ньюкасла-на-Тайне, Нортгемптона и Брома в Саффолке. Есть также упоминания аналогичных театральных циклов, существовавших в Абердине, Бате, Беверли, Бристоле, Кентербери, Дублине, Ипсуиче, Лестере и Вустере, хотя от них нам не осталось ни строчки. Есть все основания считать, что дошедшие до нас пьесы изначально были составлены образованными служителями церкви, а затем постепенно по частям адаптированы другими людьми, предположительно из народа, которые их исполняли. В основе сюжета каждой отдельной пьесы лежали библейские сцены, которые интерпретировались довольно вольно, с привлечением других, крестьянских по своему происхождению, персонажей. Элементы фарса и пафоса сочетались с зарисовками нравственных добродетелей и пороков. За каждое представление отвечала какая-то одна городская гильдия. Они должны были предоставить костюмы, декорации, актеров и музыкантов, а в Йорке и Честере (но не в случае с циклом «Города N») — сценические платформы и лошадей для перемещения с места на место.

У жителей этих городов сезоном мистерий был июньский праздник Тела Христова, который знаменовал присутствие Крови и Тела Христа в Евхаристии. Это было достаточно всеохватывающее событие. Небольшие гильдии могли испытывать финансовые трудности с организацией мистерий. Например, в 1523–1524 годах шапочники (изготовители вязаных шапок) в Честере обратились к лорд-мэру с просьбой об освобождении от мистерии. Они должны были поставить «пьесу об истории царя Валака и пророка Валаама», но просто не могли себе этого позволить. Они заявили, что готовы охотно работать над постановкой, если мэр сможет найти какое-нибудь денежное вспомоществование. По их словам, затруднения возникли из-за переманивания их клиентов другими торговцами. В 1577 году расходы, понесенные гильдией бочаров в Честере, составили 2 фунта 13 шиллингов и 2 пенса за постановку. Так что шапочники, которые мало зарабатывали даже в лучшие годы, вполне могли испытывать реальные трудности с тем, чтобы дополнительно находить такую большую сумму каждый год в карманах у небольшого количества членов своего цеха. Большая часть денег бочаров ушла на ремонт их повозки и украшение ее декорациями. В 1577 году на это потребовалась пара колес, деревянная доска, несколько партий гвоздей, железные заклепки, петли, два комплекта веревок, «наряды» и новое «убранство». Петли и шнуры указывают на наличие подвижных элементов декораций, которыми управляли с помощью шарниров. Большую часть работ выполняли члены гильдии, которые, будучи бочарами, имели в распоряжении целый ряд инструментов и навыков. Но они также обращались к другим жителям Честера, если нуждались в их ремесленных навыках и рабочей силе. Неназванный «мастер», предположительно, каретник, получил плату за установку и демонтаж декораций. Гильдия также заплатила кому-то за покраску костюмов. Крашеные ткани обычно использовались для знамен и представляли собой идеальный способ быстро и дешево сделать на первый взгляд сложные костюмы из простой грубой одежды наподобие табард или туник.

В расходах также упомянуты предметы для четырех репетиций: три из них обошлись достаточно дешево, в них, возможно, принимали участие только главные герои постановки, а на одну «генеральную» репетицию, состоявшуюся позже, потратили гораздо больше. Поскольку в городе с населением менее 6000 человек одновременно ставились двадцать четыре таких спектакля, скорее всего, лишь немногие оставались только зрителями. Большинство горожан были вовлечены в процесс: забивали гвозди, красили ткани, заучивали слова, поставляли напитки, писали роли, делали маски и другой реквизит, упражнялись в игре на музыкальных инструментах, ухаживали за лошадьми. Когда наступал день торжества, все собирались на месте назначенного старта: возглавлял процессию мальчик на лошади, дальше шли трубачи, а затем — передвижная повозка, нагруженная убранствами и членами гильдий в костюмах, готовыми сыграть свою роль. Те, кто смотрел выступление на улице, могли толкать соседей и указывать на сыновей, отцов и мужей или на сделанную ими шляпу или жаловаться на то, сколько работы потребовалось для ремонта этих осей. Они могли сравнивать пьесу с прошлогодней, ругать постановку конкурирующей гильдии и критиковать нелюбимых персонажей. Мы не знаем, смотрели ли они все пьесы или только некоторые, торчали весь день на одном месте или бродили по городу и смотрели разные спектакли, следовали ли за собственной гильдией, когда она передвигалась и ставила пьесу в других местах, но улицы в любом случае были шумными и переполненными.

У Честера, как и у других городов, был свой репертуар любительских спектаклей. Это были спонсируемые гражданами представления, которыми развлекали высокопоставленных гостей. Юный принц Артур, старший сын Генриха VII и старший брат Генриха VIII, посетил город в 1498–1499 годах, и его развлекали исполнением «Истории вознесения Богоматери» (The Storie of the Assumption of our Ladye) перед воротами аббатства. Частные театральные представления проходили в знатных домах, при королевском дворе и в школах. Учителя поняли, что исполнение отрывков греческих пьес идеально подходило для увлечения юных учеников греческим языком и литературой. У целых поколений образованных мужчин был за плечами любительский театральный опыт. То же самое касается и сотен, а то и тысяч городских ремесленников. Как считается, первой светской комедией на английском языке стал «Ральф Ройстер Дойстер» (Ralph Roister Doister) — произведение, составленное в 1550-х годах для представления мальчиков Николасом Юдоллом, бывшим главой Итонского колледжа, а впоследствии — Вестминстерской школы. Интерлюдии, с моральным содержанием или без него, стали регулярной частью придворной жизни, и запросы на новизну и профессионализм исполнителей все время росли. Генрих VIII начал содержать в своем доме четырех профессиональных актеров и их учеников, как раз в то время, когда под давлением реформированной церкви начинают исчезать городские мистерии.