Кто-то раздраженно тряс меня, будил, впившись пальцами в плечо. Я медленно выкарабкивался из черной пропасти мертвого сна, пробираясь через картины Старого города — вечные спутники моего пробуждения — и через пласты времени.

Очнувшись, я ожидал увидеть Джули или Зибелинга. Однако это была Гэлисс. Я вспомнил о вчерашнем дне и проснулся окончательно.

Гэлисс выделялась на фоне солнечного света, но лицо оставалось в тени. Я приложил руку к глазам, но и без этого мог бы угадать, какое у нее выражение лица. Я загнал свои воспоминания в укромный уголок и спешно привел мысли в порядок. Только бы не подумать об этом сейчас, только не сейчас…

— Вставай, — сказала она, отдернув от меня руку, как от чего-то отвратительного.

Я нахмурился:

— А вам не все равно, сплю я или нет? Это лучшее занятие, которое я смог придумать.

— Сядь и слушай.

Я медленно сел и зевнул, так что челюсти хрустнули.

— (Я весь внимание).

Она сказала железным голосом:

— Рубай объявил тебе, что от тебя требуется. Ты доказал, что справишься с этой задачей, а также свою верность ему. — Но не ей! — Пора приступать к работе.

Какой-то миг я соображал, что это означает для меня: назад в шахты.

— Как, уже? Прямо сейчас? — Мои пальцы машинально нашли шрам на ребрах. — Не слишком ли быстро?

— А чего ты ожидал? — отрезала она.

Я нахмурился.

— Несколько вопросов, если позволите. Где сейчас сам Рубай?

— Не твое дело. Ты придешь в порт, тебя возьмут и отправят в шахты. В нужный момент ты войдешь в контакт с Рубаем. Вот и все твои обязанности — и все, что тебе положено знать.

— Ну, как скажете. — Я пожал плечами. — Последний вопрос: дадите ли вы мне время, чтобы натянуть штаны?

Она вышла из комнаты.

Мы шли по улице к зданию порта рядом, но не вместе: я шел, а Гэлисс наблюдала, чтобы я не сбежал. Чистый полуденный воздух был свеж и спокоен; меня охватила легкая дрожь, но причиной тому был не холод. Остановившись напротив входа в терминал порта из сверкающего стекла, я последний раз посмотрел на открывающиеся ландшафты. Ослепительно зеленые холмы; и небо над ними, затянутое паутинкой… Интересно, удастся ли мне увидеть все это когда-нибудь еще…

— Ты знаешь, что делать, — донесся до меня голос Гэлисс. — За тобой пристально наблюдают. Не забывай: мы — твоя единственная надежда выбраться отсюда. Если ты перестанешь повиноваться нам, то наш план провалится — но и ты останешься в шахте рабом, пока не подохнешь…

Я опустил глаза.

— Вам ведь очень не хочется, чтобы я сделал это, правда? — Фраза должна была прикрыть то, о чем я подумал, услышав ее слова! — Послушайте, если вы желаете поменяться, — ради Бога! — Гримасничая, я указал ей на вход в порт.

От нее посыпались искры. Я угадал — она хотела быть на моем месте, сыграть почетную роль во всей игре, сделать решающий ход, который отдал бы Федерацию в руки Рубая и изменил бы ход истории. Это право принадлежало ей, не мне. Большую часть жизни она провела в подготовке их триумфа, работая с Рубаем и для Рубая, придавая форму его идеям, советуя ему, служа ему и боготворя его. Он стал ее творением, ее божеством. Гэлисс подобрала его, молодого хулигана, из уличной грязи — он был злобным, беспомощным, но обладал огромным потенциалом. Гэлисс же не умела держать в узде свою жизнь, и Рубай решил для нее эту проблему. Очень скоро она уже умоляла его позволить служить ему, готовая делать что угодно. Она полностью посвятила свою жизнь тому, чтобы научить его многим вещам и обеспечить его успех, добровольно сделавшись рабыней.

В этом Гэлисс нашла смысл и назначение собственной жизни. Он убедил женщину в том, что она еще не раскрыла свой потенциал, что у нее огромные возможности, что она нужна ему, что он влюблен в нее. И после всего этого ее отодвинули ради какого-то полукровного недоноска, почти полуживотного!

Невыносимо! Какой-то миг мне казалось, что Гэлисс готова поддаться страстному желанию применить ко мне свою убийственную пси-энергию…

Однако она быстро овладела собой. Ее жизнь была в руках Рубая, он мог использовать или отбросить ее прочь. И Гэлисс опять подчинилась его воле, как уже привыкла подчиняться. Неважно, насколько она ненавидела и эту мысль, и меня. Ее руки в перчатках сжались, а рот скривила усмешка. Я даже почувствовал нечто вроде жалости к этой женщине и глубоко вздохнул. Парочка псионов из города прошла мимо, послав нам долгий взгляд. Я развернулся и пошел за ними, не сказав больше ни слова.

Войдя в зал, я остановился, стряхивая с себя ненависть Гэлисс. У меня было слишком много собственных проблем. Я рассматривал под ногами мозаичное изображение погибшей звезды и невесело думал, что картина как нельзя лучше обрисовывает мое положение. Теперь мне нужно лишь найти кого-то, кто вернул бы меня хозяевам. Я огляделся: с кого начать? Но в зале не нашлось ни одного охранника, который обратил бы на меня внимание. Забавно, подумал я, мне даже некому сдаться.

Внезапно, посмотрев сквозь световой фонтан посреди зала, я заметил Джули: опершись на стойку, она беседовала с какой-то женщиной. Я двинулся к ней, ощущая острую потребность поговорить с ней, набраться у нее мужества и унести ее улыбку с собой.

Она не видела, что я приблизился к стойке темно-синего цвета и оперся на нее рукой. Внезапно мое запястье сорвалось вниз, руку крепко зажало краем стойки, и я не мог двинуть ею, а стойка возле меня окрасилась в красно-коричневый цвет. Женщина, беседовавшая с Джули, обернулась и попятилась назад. Я отчаянно дергал попавшую в капкан руку и поймал взгляд Джули. Она схватилась рукой за сердце и покачала головой:

— (Слишком поздно…)

Я посмотрел на свою руку: проклятое клеймо! Внезапно меня прошиб холодный пот: а что, если это не сработает? Я перестал дергать руку, когда целая толпа охранников с парализующими пистолетами окружила меня. Я умоляюще посмотрел на Джули и прошептал:

— Помоги…

Ответом мне была печальная беспомощная улыбка. На меня надели наручники, затем велели Джули нажать на какую-то кнопку, рука освободилась из капкана и меня повели прочь. Я чувствовал, что ее мысли следуют за мной и полны благодарности: она знала обо всем, Зибелинг сказал ей. Я обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

Охранники привели меня в пустой офис и захлопнули дверь, спрятав от взглядов зевак из зала. Меня усадили на стул, один из них провел тыльной стороной ладони по моему лицу.

— Пыли нет. Либо он пробыл на шахтах всего неделю, либо долгое время на них не был. Не спускайте с него глаз. Я доложу о случившемся.

Он вышел. Второй сел за стол, держа меня под прицелом. Я попытался устроиться поудобнее на пластиковом стуле, но сиденье было неправильной формы, и какое бы положение я ни принял, все было не так. Я подумал, не установить ли контакт с Джули, но охранник был хорошим телепатом, и я не хотел рисковать — он стоял слишком близко. Я заставил себя не думать о ней, и тут же мысли мои унеслись к шахтам, чего тоже не хотелось. Я посмотрел на охранника. Он вздохнул и приподнял пистолет.