— Господин Морел, наши войска г…

— Король. — Прервал воина Лефсет.

— Простите, что? — В горле воина встал ком. Переспрашивая, он запнулся, вспомнив главные из заветов, оставленных предками.

— Отныне обращайся ко мне как Верховный правитель, Король рощи. — С улыбкой глядя на свой окровавленный клинок, ожидая сопротивления, непокорности от прибывшего воина, потребовал Морел.

Воин смутился, в очередной раз задумавшись о неправильности своего выбора, тот глядит на кровавый след. Понимая, что будет в случае непокорности, произносит:

— Верховный правитель, войска готовы к прорыву. В рядах наших — предатели, враг оповещён о подготовке наступления, возможно, стоит повременить с ударом в лоб.

Тактика, выбранная Морелом, оказалась одной из самых пугающих, рисковых и кровавых из всех, что воин мог себе представить. Удар в лоб, на мелководье, где враг сильнее всего укрепился, возвёл баррикады, к тому же, рядом имелась крепость Единого племени подобное — являлся самоубийственным. Зная всё это, отвечающий за планирование Хранитель собирался пустить силы в обход, диверсионными группами уничтожить вражеские поселения, что тот стремился разбить у озёр. Они занимались ловлей рыбы, спешно переносили всё пойманное в основное поселение, красноречиво объясняя, что враг испытывает дефицит провианта. Хранитель считал, что следует дожать врага, не атаковать у основного поселения, где витал дух непобедимой защитницы Зуриэль, а бить издали, лишая врага провизии. Используя численный перевес, за годы, возможно десятилетия, он хотел извести своего врага голодом, поступить так, как всегда поступали Хранители. Но новый, провозгласивший себя королём правитель требовал другого. Он хотел бойни, хотел резни, того, чего всегда и с большим трудом старались избегать долгожители.

— Предатели — это хорошо. — Произнёс демон во плоти Морела. — Нанесём удар так, как и задумывалось. Пусть враги познают нашу мощь, ощутят силу и содрогнуться. Мы прорвём самый укреплённый участок, ворвёмся на их земли, возьмём штурмом крепость, а после, умыв противника кровью, двинемся к поселению!

— Верховный правитель, не только враг умоется кровью, но и мы, многие погибнут во имя достижения избранной вами цели!

Король эльфов, локтем оперевшись на ребро своего трона, коварно улыбнулся, нанеся удар по душевному равновесию Хранителя, произнёс:

— Вот и славно.

— Чего же здесь славного⁈ Многие погибнут!

— Но подвиги их буду жить в веках! — Ударив кулаком по трону, заявил демон.

В атаке своей он не преследовал цели победить, уничтожить своего врага в лице Эсфеи и ангела, возникшей у той в роли прислуги. Напротив, сейчас он был слабее, понимал это, потому требовал большей жертвы для себя. Больше крови, больше мучений и смертей. Когда Хранители, служащие ему, познают отчаяние, а враг, на которого они идут, понесёт значимые потери, лишь только тогда он обретёт силу, равную падшей с небес Эсфее, а, быть может, даже превосходящую её. Демону требовалась сила, власть, обрести которую он мог лишь путём приношения великих жертв среди верных ему существ. Смерть и страдания, вот что требовалось демону.

— Подвиги… Эта земля, она нам не нужна. Как и не нужны эти треклятые дикари. Многие обозлятся на вас, могут восстать. Верховный правитель, я не пугаю вас, а предупреждаю, битва, что вы затеваете, может стать для нас последней.

«Для вас, да», — пытаясь сдержать улыбку, король подзывает стражу, заставляя своего слугу испытать животный страх. Подобное случалось лишь тогда, когда король задумывался о казни.

— Где тонко, там и рвётся, понимаешь? После неудачных диверсий, гибели целого отряда во вражеском тылу, наша обычная тактика в бою против наших же собратьев перестала быть действенной. Причины тому две: либо враг адаптируется, используя наших братьев и их навыки — блокирует нас, либо среди истинных Хранителей завёлся предатель.

С последними словами Короля стража оголяет свои клинки. Воин, стоящий на коленях, жалея о каждом из произнесённых слов, склоняет голову, лбом ударяясь о пропитавшийся кровью ковёр.

— Прошу, простите меня, я и не думал о подобной мудрости! — Сожалея о выборе, о том, что не послушал отца, сбежавшего с предателями, до пяток прочувствовав жажду крови своего короля, взмолился воин.

— Ты… занявший место предателя, и не подумал об этом? Сомневаюсь. Выбирай: язык, рука или жизнь?

— Что? — Попытавшись поднять голову, выдал эльф, но нога, упавшая ему на голову, вновь придавила того лбом в кровь.

— Я спросил, с чем ты готов расстаться? Отнять твою жизнь, логичней всего, ты ведь сын предателя, потенциальный враг. Но, с другой стороны, быть может я ошибаюсь, и мне всего-то стоит наказать тебя за дерзость. Вот и думаю я, что лучше: язык или рука? Без руки ты не воин… просто командир. Без языка ты не командир, простой воин. Ну а без жизни ни то и не другое, так как мне поступить?

По лицу эльфа побежали капли пота. Существо, что сейчас перед ним — не Хранитель, точно не их прошлый, любящий всё и вся господин. Совет мёртв, все главы семей, что могли оспорить его правление либо мертвы, либо переметнулись в стан Единого племени. Даже Цветок Древа Жизни, призывавшая её услышать, теперь служит врагу. Он сделал ошибку, семью свою, как и себя самого поставив под удар. Наказание, то, к которому призывает существо, овладевшее Морелом, является заслуженным, его собственным грехом.

Сняв с волос заколку, подаренную некогда обещанной ему дочерью Мэллера, воин стягивает с хвоста подвязку, а после, перетянув той руку у локтя, оголяет кисть.

— Прошу, простите меня за содеянное, отнимите руку, а не жизнь. — Он любил отнятую у него девушку, со всей свойственной ему любовью жаждал вернуть её, признаться в своих чувствах и показать собственную значимость. Именно для этого, ему и требовалась жизнь, а вместе с ней и язык.

— Ты сделал свой выбор, и он правильный.

Клинок в руках демона увеличился в разы, разрывая плоть, что в последующем потребует дополнительной ампутации части руки, он вспорол плоть. Раздробив кости, отнял у живого существа конечность. Крик эльфа, его болезненный рёв, прервал мощный удар в челюсть с ноги. То бил не наслаждавшийся болью демон, а страж.

— Зачем? — С призрением спросил у того Морел.

— Чтобы не вопил как свинья. — С гордостью произнёс избранный из преступников, верный лишь Морелу стражник. Когда-то ему грозила