нечего было сказать. В зале наступила тишина. Назир сложил руки, подняв их к свету, падавшему через отверстие в потолке. Он пытался сдержаться, но вскоре заплакал вместе с Шади. Стараясь, чтобы голос звучал твердо, Назим дважды повторил суру Аль-Ихляс (очищение веры) из Корана, посвятив ее погибшим:

«МИР НАЧАЛСЯ В РОЛВАЛИНГЕ И ТАМ ЖЕ ЗАКОНЧИТСЯ. А ПОТОМ НАЧНЕТСЯ СНОВА».

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Скажи: Аллах един.

Извечен Аллах один.

Он не родил и не был рожден.

И с Ним никто не сравним.

После молитвы почти все мужчины плакали. Шади не мог встать. Назир поддержал его, помогая подняться. Снаружи заходящее солнце окрашивало ледник в золотистый цвет. Назир понял, что придется поспешить с отъездом либо ехать по ущелью Шимшал в темноте. Шади проводил его вниз вдоль оросительного канала по грунтовке для джипов к месту, где в последний раз видел сына.

* * *

Когда на К2 разворачивалась катастрофа, Дава пыталась читать онлайн-репортажи. Иногда она просила туристов в интернет-кафе растолковать ей новости. Но чаще приходилось догадываться, что ExplorersWeb сообщал на иностранном языке, на котором она не умела читать. Электроснабжение в Катманду ежедневно отключалось на восемь часов, так что Дава иногда оставалась вовсе без новостей. Она вынуждена была довериться интуиции и предполагала худшее.

Стресс из-за этой экспедиции был слишком сильным. Ей надо было отвлечься от К2, поэтому она переселилась к немецким друзьям, пока ее дочери были в летней школе. Но в первые дни августа даже быстрый вай-фай не помог ей понять, был ли Чхиринг среди живых. Газеты писали о гибели шерпов, но, как правило, не указывали имен.

«Единственное состояние, когда меня не терзали страдания, был сон», – говорит Дава. Она пыталась позвонить Нгавангу, брату Чхиринга, чтобы узнать, не слышал ли он что-нибудь, но сеть была перегружена. В начале августа Дава, по-прежнему не знавшая точно, что произошло, так и не смогла связаться ни с кем, кто мог бы рассказать о событиях на горе. Тогда она собралась с духом и отправилась домой.

Когда она открыла ворота, спаниель заскулил и забегал кругами, бросился впереди нее, чтобы предупредить хозяина. Через несколько секунд Дава встретилась с мужем. Она хотела упрекнуть Чхиринга, но не смогла этого сделать. Она была слишком счастлива увидеть его живым. После того как Чхиринг рассказал ей о восхождении в общих чертах, Нгаванг позвал родственников и соседей, и вскоре пришло человек десять. Вместо того чтобы спорить о любви и смерти, Дава убирала с коврика грязные носки, резала овощи и прилагала все усилия, чтобы достойно встретить гостей.

Жизнь стала возвращаться в нормальное русло. Но кое-что изменилось. Чхиринг теперь не забывал о смерти, планируя следующие экспедиции. Как и ожидалось, его восхождение на К2 привлекло спонсоров, поступили предложения подняться на другой смертельно опасный восьмитысячник – Нанга-Парбат. Чхиринг отказался. Вместо этого он решил провести лето с семьей и подняться с двумя шведами на Макалу, согласно статистике более безопасную гору. Дава согласилась на компромисс и выдвинула условия: «Держись подальше от Аннапурны, К2 и Нанга-Парбат, поднимайся на Эверест и другие пики».

Чхиринг согласился. После трагедии на К2 он был твердо намерен не потерять жену, родных и друзей. Возможно, именно поэтому Чхиринг не оставил Пасанга Ламу. Он взял его с собой на Макалу. Дава решила, что это хорошее партнерство, и когда Чхиринг и Пасанг отправились на гору, благословила их.

* * *

В базовом лагере Макалу все напоминало Пасангу о братьях. Неподалеку, в двух днях пешком, была деревня, где они родились. Нарезая картофель на ужин, Пасанг вспомнил, как Джумик прятал вареную картошку от матери. Проходя через предгорья, он думал о горячих источниках, в которых он с братьями обычно купался. Подготавливая снаряжение для восхождения на вершину, он вспоминал, как Большой Пасанг впервые объяснял ему, как пользоваться альпинистскими кошками.

Как-то днем, до штурма вершины Макалу, Пасанг и Чхиринг сидели около горелки, подогревая в котелке чанг. Пасанг рассказывал о недавнем восхождении с экспедицией «Прыжок с разбегу» на Манаслу. Его родные считали его предателем. «Они пытались отговорить меня от новой работы с корейцами, но я не послушался», – сказал он Чхирингу. Ему предложили хорошие деньги, шанс погибнуть был велик, а Пасанг как раз искал смерти. Чхиринг спросил, что он думает о смерти сейчас. Пасанг замолчал и стал смотреть на поднимающуюся гряду облаков.

Состояние Пасанга беспокоило Чхиринга. Обычно на высоте он не жаловался на сон, но в ту ночь Чхиринг слышал, как он ворочался. Они мало говорили на восхождении 2 мая и лишь криво улыбались, позируя для фотографий клиентов. Пасанг хотел показать с вершины Чхирингу свою деревню, но Хунгунг скрывали облака.

Небо над головой было темно-синим. Когда Пасанг брел по склону вниз, с ноги соскочила плохо закрепленная кошка, он упал и начал скользить вниз. Чхиринг протянул руку, чтобы ухватить его, но не успел.

Пасанг лежал на спине, разгоняясь все сильнее, и чувствовал скорее свободу, чем страх. Он схватил ледоруб и промедлил долю секунды. Еще оставалось время выбрать. И то, что он выбрал, удивило его. «Я решил, что не хочу лишиться жизни, – вспоминал он. – Будет ли следующая лучше?» Он не был готов проверить это, поэтому, перевернувшись на живот, вонзил ледоруб в склон и остановил падение. Пасанг встал и улыбнулся. Этот срыв словно прочистил ему голову, и по пути домой возникла идея.

– Хочу подняться на все восьмитысячники, – сказал он Чхирингу. – Не женись, пока не спустишься с последнего, – посоветовал ему друг.

На спуске клиенты-шведы тоже испытывали сумасшедшее вдохновение: они хотели добраться до горячего душа, отмыться, а затем попробовать взойти на еще один восьмитысячник. Вскоре Чхиринг, Пасанг и шведы уже были на пути к Лхоцзе. Через восемнадцать дней все четверо стояли на вершине, совершив таким образом самое быстрое двойное восхождение в сезоне. С вершины Чхиринг указал на юго-запад, в сторону Ролвалинга, – долины, где умерла его мать, где сошел с ума отец и откуда сам он уехал, чтобы стать носильщиком. Чхиринг повторил Пасангу то, что часто говорили ему старики: «Мир начался в Ролвалинге и там же закончится. А потом начнется снова».

Примечания

Нижеизложенное – дополнительная информация об этой книге и нашем исследовании. Когда встречались различные версии истории (а это бывало нередко), выбирались интерпретации, наиболее соответствовавшие установленным фактам. Что касается фольклора, основанного на исторических событиях, проверялись известные факты, но учитывалась точка зрения рассказчиков. Надеемся, что в тексте удалось четко обозначить, когда мы строим предположения и на чем они