— А куда делись деньги, которые ты заработала в Далласе? — этот вопрос Эрика меня совершенно ошарашил.

— Заплатила налог на имущество.

— И тебе в голову ни разу не стукнуло, что если бы ты рассказала мне, где Билл прячет свою компьютерную программу, я бы тебе дал все, о чем попросишь? Не поняла, что Рассел заплатил бы тебе очень прилично?

Я с шумом втянула воздух, я была так оскорблена, что просто не знала, с чего начать.

— Ага, вижу, ты об этом не подумала.

— Ну да, я просто ангел. — В сущности, мне эти соображения и впрямь не приходили в голову, и теперь я просто должна была оправдываться, почему меня не осенило. Меня трясло от ярости, и весь мой здравый смысл улетел невесть куда. Я ощущала, что кто-то засел в моем доме, и это обстоятельство бесило меня еще больше. Когда тебя заносит от гнева, рационально мыслить невозможно.

— Эрик, кто-то ждет в моем доме, — я развернулась и потопала к крыльцу, нашарила ключ там, где всегда его прятала — под любимой бабушкиной качалкой. Я проигнорировала все, что подсказывало мне чутье и Эрика, поднявшего крик за моей спиной — я открыла дверь в дом, и тут на меня как будто обрушилась тонна кирпичей.

— Вот и она, — послышался незнакомый голос. Меня рывком поставили на ноги, и я раскачивалась между удерживавшими меня с двух сторон мужчинами.

— А с вампиром что делать?

— Я дважды стрелял в него, но он смылся. В лес убежал.

— Это плохо. Давайте быстрее.

Я почувствовала, что в комнате много народу, и открыла глаза. Свет включили. Забрались в мой дом. В мой семейный очаг. Мне было тошно от этого больше, чем от удара в челюсть. Я некоторым образом допускала, что моими гостями могут оказаться Сэм, Арлена или Джейсон.

В гостиной было пять чужаков, если я достаточно отчетливо соображала и могла их сосчитать. Но не успела подумать ни о чем другом, как один из них — теперь я рассмотрела, что на нем был знакомый кожаный жилет, — нанес мне удар в живот.

Я задохнулась и не могла даже кричать.

Двое, удерживавшие меня, снова заставили меня выпрямиться.

— Где он?

— Кто? — В этот момент я на самом деле не могла вспомнить, местонахождение какой конкретно отсутствующей личности он желал бы знать. И, конечно, он снова ударил меня. Прошла ужасная минута, когда мне хотелось захлебнуться, но для этого не было даже воздуха. Я чувствовала удушье.

Наконец, я смогла сделать глубокий вдох, шумный, болезненный, но он был счастьем.

Допрашивавший меня вервольф, светлые волосы которого были тщательно сбриты с черепа, с омерзительной бороденкой, сильно ударил меня ладонью плашмя. Голова у меня затряслась, как машина на неисправных амортизаторах. — Сука, где вампир? — спросил вервольф и отвел кулак для удара.

Больше я не могла этого терпеть. Я решила ускорить дело. Я подтянула ноги кверху и, пока двое по бокам отчаянными усилиями удерживали мои руки, обеими ногами лягнула вервольфа, находившегося прямо передо мной. Если бы на мне были не тапочки, удар оказался бы более эффективным. Вот никогда нет на мне подходящей обуви, когда надо. Но Мерзкая Бороденка все же зашатался, отступил, а потом направился ко мне, и в его глазах я увидела свою смерть.

К тому моменту мои ноги в амплитуде колебания оказались над полом, но я не прекратила движения, они качнулись назад, и двое, державшие меня за руки, совсем потеряли равновесие. Они зашатались, стараясь удержаться, но тщетно перебирали ногами. Мы все оказались на полу, и вервольф с нами вместе.

Лучше и быть не могло, но главное — это хоть какая отсрочка в ожидании, пока тебя ударят.

Я приземлилась лицом вниз, поскольку мои руки и ноги мне не принадлежали. Один парень, падая, выпустил меня, и когда подо мной оказалась моя рука, я воспользовалась ею как рычагом и вырвалась от второго.

Я уже была почти на ногах, но вервольф (они ведь пошустрее, чем люди) сумел схватить меня за волосы. Намотав их себе на руку, чтобы лучше держать, он залепил мне кулаком в лицо. Другие наемники столпились поближе — или чтобы помочь подняться тем, двоим, с пола, или чтобы посмотреть, как меня бьют.

Для настоящей драки достаточно нескольких минут, потому что люди быстро устают. День был очень длинный, и должна признать, что я была готова сдаться ввиду их ошеломляющего преимущества. Но у меня есть немного гордости, и я налетела на ближайшего, пузатую человеческую свинью с жирными темными волосами. Я впилась пальцами ему в лицо, стараясь нанести хоть какой-нибудь вред, пока могла.

Вервольф коленями уперся мне в живот, и я вскрикнула, а свинья-человек заорал, чтобы другие оторвали меня от него, и тут с треском распахнулась входная дверь и влетел Эрик с окровавленными грудью и правой ногой. И сразу за ним — Билл.

Они были вне себя.

И я своими глазами увидела, на что способен вампир.

Через секунду я поняла, что моя помощь не требуется. Я решила, что Богине Истинно Крутых Девиц придется извинить меня, и закрыла глаза.

Через две минуты в моей гостиной не осталось ни одного живого человека.

— Сьюки? Сьюки? — хрипло звал Эрик. — Может, ее в больницу надо? — спросил он у Билла.

Я почувствовала холодные пальцы на своем запястье, на шее. Я старалась объяснить, что на этот раз я в сознании, но говорить было трудно. Мне и на полу вроде было неплохо.

— Пульс хороший, — доложил Билл. — Сейчас я ее переверну.

— Жива?

— Да.

Голос Эрика вдруг зазвучал совсем близко:

— Это на ней ее кровь?

— Частично да.

Он вздохнул глубоко, прерывисто:

— У нее кровь не такая.

— Да, — холодно ответил Билл. — Но ты, конечно, уже насытился.

— Да, давненько я не получал настоящей крови в таком количестве, — заявил Эрик. Именно таким тоном сказал бы мой брат Джейсон, что сто лет не пробовал пирога с черной смородиной.

Билл подсунул под меня руки:

— Согласен. Надо всех их вытащить во двор и привести в порядок дом Сьюки, — мимоходом бросил он, .

— Конечно.

Билл перевернул меня, а я начала плакать. Мне было не остановиться. Хоть я и хотела быть сильной, но сейчас могла думать только о своем теле. Если вас когда-нибудь били по-настоящему, вы меня понимаете. Когда тебя избили, ты понимаешь, что ты — просто оболочка из кожи, легко проницаемая оболочка, удерживающая в себе много жидкости и какие-то твердые части, которые тоже могут быть переломаны. Несколько недель назад, в Далласе, я думала, что меня сильно побили, но то, что было тут, — это хуже. Я знаю, что слово «хуже» здесь не подходит; сейчас у меня сильно повреждены мягкие ткани. В Далласе мне раздробили ключицу и вывихнули колено. Я подумала, что колено и сейчас могло пострадать, и еще — может, одним из ударов снова сломали ключицу. Я открыла глаза, поморгала и снова открыла. Через несколько секунд зрение прояснилось.