— У китаянки, — поправила Сирена. — Ну и что? Если я велела украсить сад таким образом, чтобы он напомнил Ригану об Ост-Индии, почему бы мне не развить идею? Ван дер Рис всегда имел склонность к азиатскому типу женщин, и я хочу освежить в нем эти его пристрастия. А теперь, фрау Хольц, лучше помогите мне и не распускайте попусту язык.

Сирена отыскала на трюмо баночку с краской для век и крошечную кисточку. Испанка подвела себе глаза таким образом, что внешние их уголки вытянулись почти до висков. Когда она закончила, эффект получился потрясающий. Ее и без того слегка раскосые глаза приобрели поистине азиатский разрез. Немного пудры, немного румян — и Сирена наконец добилась того впечатления, которое должно было поразить публику на сегодняшнем балу.

Ошеломленная увиденным в зеркале отражением, фрау Хольц смогла пробормотать только:

— Госпожа, вы похожи на… похожи…

— Ах, оставьте, дорогая! Я знаю, на кого похожа: на девочек из борделя госпожи Клариссы в Батавии. Поскольку Риган аккуратно посещал подобные заведения, я думаю, он оценит этот маленький штрих и вспомнит о Яве.

Сирена встала и, стараясь не глядеть в глаза фрау Хольц, подошла к небольшому свертку, лежавшему на постели. Оттуда испанка извлекла совершенно прозрачное, ослепительно красивое шелковое платье, заказанное ею у миссис Уитткэм.

— Майн Готт! — вскричала домоправительница. — О чем вы думаете, госпожа? Это же будет настоящий скандал!

— Ничего, как-нибудь переживем!

— Вы пожалеете об этом!

— Вполне возможно. Но сейчас не время обсуждать подобные вещи. Принесите мне лучше те туфли, что я недавно заказала у башмачника. И поскорее.

Еще не договорив, Сирена надела платье, до того легкое и прозрачное, что сквозь него было видно все, а именно: на хозяйке предстоящего бала нет ничего, кроме шелковых чулок, прикрепленных к поясу роскошными подвязками. Фрау Хольц чуть не упала в обморок. Ей хотелось спросить, где же у Сирены нижнее белье, но старушка вовремя напомнила себе, что должна держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов.

Туфли, обнаруженные экономкой в одном из свертков, были под стать платью и имели до смешного высокие каблуки.

— На таких каблуках вы запросто свернете шею, госпожа, — растерянно пробормотала фрау Хольц.

— Это не ваша забота, — ответила Сирена, надевая туфли.

— Но вы окажетесь выше ростом, чем любой мужчина на балу, и будете смотреть поверх их голов! Вы…

Домоправительница осеклась, увидев, каким суровым взглядом наградила ее хозяйка.

Фрау Хольц с ужасом посмотрела на платье. Лиф сидел очень туго, широкий вырез позволял разглядеть пышные груди испанки. Сама же ткань походила на горный поток, в котором купается прелестная нимфа. Когда Сирена прошлась по комнате, обнаружилось, что спереди на платье есть два разреза, в которых мелькают, обнажаясь при ходьбе до половины, обтянутые шелком бедра.

— Госпожа, когда вы идете, у вас над чулками видно голое тело! — сглотнула фрау Хольц.

— Неужели? — с напускной небрежностью ответила Сирена, а сама задумалась о том, хватит ли у нее смелости появиться сегодня перед гостями в столь вызывающем наряде. Но, не желая особенно задерживаться на этой мысли, она подошла к бархатному футляру, лежавшему на туалетном столике, и извлекла оттуда драгоценный кулон в виде китайского дракона на золотой цепи. Испанка надела украшение так, что камень поместился прямо в вырезе платья, словно бы специально был рассчитан на то, чтобы привлекать внимание к соблазнительно-сливочным выпуклостям под ним. Уши Сирена украсила длинными серьгами, также из нефрита, подчеркивавшими дивный изгиб шеи и роскошный глянец волос. Когда она повернулась к экономке, чтобы узнать ее мнение, то подумала на мгновение, что старушка собирается броситься к двери и, загородив проход собственным телом, не допустить появления госпожи на людях в этом наряде. Впрочем, фрау Хольц ничего подобного не сделала. Она только поджала губы и, нахмурясь, сказала:

— Если вы и впрямь не откажетесь от своего намерения, то после сегодняшнего бала нам придется удирать из этой страны. Быстрее, чем можно себе представить!

Практически все гости, приглашенные на вечер Сирены, уже собрались и либо прогуливались по саду, танцуя под музыку экзотического яванского оркестра, либо кружили вокруг изысканно убранных столов, ломившихся от самой разнообразной снеди. Хозяйка бала еще не появлялась, и Стефан начинал беспокоиться. Окинув взглядом толпу, он сразу же насчитал в ней восемь пастушек, одиннадцать кавалеристов, девять солдат короля. Кроме них, там присутствовали два средневековых рыцаря в начищенных до блеска бутафорских доспехах, четыре астролога, три монахини и восемь цыганок-танцовщиц.

— Отец, неужели вам именно здесь, у дома, нужно дожидаться хозяйку? — послышался звонкий девичий голосок. — Идемте в сад!

Стефан обернулся и увидел Камиллу, стоявшую рядом с голландцем. «Боже, какой скучный на ней костюм! — подумал взыскательный папаша. — Еще одна пастушка, теперь уже девятая!»

— Нет, я лучше подожду здесь, — сказал он вслух и с кислой ухмылкой добавил: — А ты прекрасно выглядишь, дочка!

— Да, но не слишком оригинально, — заметила Камилла, тряхнув своими золотистыми кудрями. — Впрочем, я думаю, что подобная небрежность простительна, особенно если учесть, как мы были заняты приготовлениями к свадьбе. Разве я не права, дорогой? — проворковала девица, вскидывая глазки на Ригана.

Голландец имел вид явно скучающий, и Стефан мог легко себе представить, как заморочила Камилла своего избранника обсуждением самых утомительных тонкостей предстоящей брачной церемонии. Риган оделся обычным матросом. Под его тельняшкой угадывались крепкие, мускулистые плечи и мощная грудь. Лихо заломленная кепка с черным глянцевым козырьком была натянута чуть ли не по самые глаза, плотные облегающие штаны были заправлены в сапоги.

— Вы очень естественно смотритесь в этом наряде, Риган, — сказал сэр Лэнгдом. — А шрам на щеке, уж позвольте заметить, придает старому морскому волку еще более натуральный вид.

Ван дер Рис непроизвольно вскинул руку и пощупал тугой рубец на лице. В агатово-голубых глазах появилось грозное выражение, стоило ему только вспомнить, при каких обстоятельствах он был помечен. Ригану меньше всего хотелось в тот вечер присутствовать на балу у Сирены. Однако Камилла настояла, сказав, что просто обожает всякие маскарады и сборища ряженых. Как обычно, ван дер Рис уступил ее капризу, но сразу же раскаялся в этой своей уступчивости, едва вошел в сад и увидел декорации. На аккуратно подстриженных кронах деревьев распевали в клетках тропические птицы, яванские музыканты наигрывали свои мелодии, полные какой-то пряной неги. Даже ароматы изысканных кушаний явно были предназначены для того, чтобы напомнить Ригану об изобильной жизни в Батавии. Он вынужден был признать, хотя и сделал это с некоторой неохотой, что Сирена преуспела в своем намерении разбудить в нем чувство ностальгии. Испанка прекрасно знала о слабостях своего бывшего супруга и решила сыграть именно на них. «Сука!» — подумал ван дер Рис и тут же поклялся себе, что постарается обойти умело расставленные ловушки и не попасться в них.