отбросить всю эту сказочку как подшлифованную религиозную пропаганду не предложили), то я поверил бы во вторую версию и счел бы подобные звуки бормотанием во время припадка. Говорение языками, слепота – и, как вишенка на торте, гиперрелигиозность – все указывает на височную эпилепсию.

В отличие от его (гораздо менее влиятельного) собрата из XXI века, СПавлу не дали задания искупить грехи израильтян: этих ребят уже застолбил Иисус. Вместо этого СПавел заявил, что Яхве повелел ему проповедовать язычникам – так он вышел на рынок куда обширнее, пусть и не тот, для которого изначально предназначалось учение Христа. Библеист Хью Шонфилд высказывает предположение, что причиной такой ненависти СПавла к Иисусу, возможно, было то, что он считал Мессией себя. (По всей видимости, в те времена каждый второй человек с улицы думал, что он – Избранный, а всё благодаря Писанию, которое обещало, что такой спаситель Вот-Вот Явится, а также сопутствующим пророчествам, достаточно туманным, чтобы касаться кого угодно, от енота Ракеты до Дональда Трампа.) Отсюда должно вытекать, что придорожное обращение СПавла было не единичным случаем – и да, есть свидетельства о повторяющихся галлюцинациях, паранойе и мании величия в другие моменты его жизни (хотя они могут указывать скорее на шизофрению или биполярное расстройство, чем на эпилепсию[123]). Согласно Шонфилду, СПавел – не допущенный на должность Еврейского Мессии – принял подработку Христова посланника к язычникам как своего рода утешительный приз.

Ирония, конечно, в том, что современное христианство по большому счету служит скорее отражением учения СПавла, чем Христа. Отсюда две тысячи лет крестовых походов, инквизиции, гомофобии и мизогинии.

Так давайте ненадолго склоним головы в молчаливой благодарности как чуду современной фармацевтики, так и добросовестным неврологам из Медицинского центра Еврейского университета «Хадасса». Благодаря им мы, возможно, избежали больших проблем.

По крайней мере, в этот раз.

«ПирЕ. Заставьте их…» рассказать вам, что это»

(Блог, 25 января 2012 года)

В конце одного из классических НФ-романов XX века, «Тигр! Тигр!» Альфреда Бестера[124], главный герой – неграмотный помощник механика третьего класса по имени Гулливер Фойл, которого жажда мести превращает в самого могущественного человека в Солнечной системе, – захватывает сверхсекретное оружие Судного дня. Своего рода антиматерию, которую можно взорвать, всего лишь подумав об этом. Он облетает планету за несколько минут, появляясь в одном городе за другим, швыряет куски вещества пораженной и непонимающей толпе и исчезает снова. Наконец власти настигают его: «Ты понимаешь, что наделал?» – спрашивают они, перепуганные абсолютной невозможностью загнать джинна обратно в бутылку.

Он понимает: «Я вернул жизнь и смерть в руки людей, которые живут и умирают».

Мне кажется, мы приближаемся к подобному моменту. Я имею в виду, разумеется, новый генинженированный хорькоубивающий – и потенциально человекоистребляющий – вариант H5N1. И вы можете назвать меня безумцем, но я надеюсь, что люди, которые держат руку на этой кнопке, последуют примеру Гулли Фойла.

Для тех, кто не следил за происходящим, вот краткое изложение: обыкновенный птичий грипп всегда был вирусом, сочетавшим устрашающе высокую смертность (>50 %) с довольно жалкой заразностью, по крайней мере среди нас, двуногих (он не передается от человека к человеку; человеческие жертвы обычно заражаются им при контакте с больными птицами). Но грипп – сука скользкая, вечно мутирующая (поэтому вы и слышите о новых его разновидностях каждый год); поэтому Рон Фукье, Есихиро Каваока и их многочисленные коллеги решили потыкать H5N1 палкой и посмотреть, как из него можно сделать по-настоящему жуткую тварь.

Ответ был таков: проще, чем кто-то подозревал. Немножко усовершенствований, горсточка мутаций и укус радиоактивного паука превратили старый и недоразвитый птичий грипп в передающийся по воздуху супервирус, убивший 75 % зараженных им хорьков. (Оказывается, хорьки – дежурные заместители человека в подобных испытаниях. Я этого не знал.) Для сравнения, испанка – выкосившая как минимум пятьдесят, а как максимум сотню миллионов людей в 1918 году – отличалась смертностью около 3 %.

Стоило командам Фукье и Каваоки опубликовать эти результаты – и птичий помет попал на вентилятор. По пути в Science и Nature статьи прошли через Национальный научно-консультативный совет США по биобезопасности; а эта почтенная организация настоятельно порекомендовала перед публикацией вычеркнуть все практические моменты. Не важно, что сама основа научного метода включает повторение результатов, которое в свою очередь основано на точных и подробных описаниях методологии: эти самые методологические детали, предупредил совет, «могут способствовать повторению эксперимента теми, кто желает использовать его во вред»[125].

И Science, и Nature отложили публикацию этих горяченных картофелин, пока разнообразные стороны решат, что делать. Фукье и Каваока также объявили, что дальнейшие исследования откладываются на 60 дней,[126] хотя все довольно очевидно: они намереваются использовать это время, чтобы представить свое дело в лучшем свете перед трусливой публикой, а не проверить его еще раз.

Так что дальше?

Мнения по этому поводу, похоже, следуют двухвершинному распределению: назовем одну из этих вершин «Горой биотерроризма», а вторую – «Пиком здравоохранения». Те, кто установил свои флаги на первой вершине, утверждают, что подобные исследования ни в коем случае не должны быть опубликованы (а по мнению некоторых, и проводиться не должны)[127], потому что, если это случится, тилалисты победят. Те, кто на второй вершине, замечают, что природа вполне может провернуть подобный эксперимент самостоятельно, и нам, черт побери, лучше подготовиться заранее, чтобы мы знали, как быть, когда она это сделает. Где-то между ними лежат Предгорья случайного освобождения, чьи обитатели говорят, что даже в мире, где нет плохих ребят, шансы, что кто-то ненароком выпустит супервирус за пределы лаборатории, довольно высоки (в одном варианте расчетов фигурирует настолько высокая вероятность, как 80 % в течение четырех лет, хотя конкретные технические детали тщательно скрываются).

Скажу сразу, что не верю жителям Горы биотерроризма. У Национального научно-консультативного совета по биобезопасности разношерстный состав, включающий, например, представителей министерств торговли и энергетики, юстиции, внутренних дел – о, а также обороны и еще наших старых друзей из нацбезопасности. Они уже прочитали подробности, которые не хотят показывать остальным, и уж можете быть уверены, что никто из них не согласится добровольно стереть себе память во имя защиты мира. Они не слишком беспокоятся о планах всех, кто желает принести вред; их в основном тревожит то, что могут сделать другие. Если вы думаете, что США с радостью не используют плоды подобных трудов против тех, кого считают угрозой, значит, вы не следили за недавними дебатами среди республиканских кандидатов в президенты. А стоит правительству начать решать, кому показывать ту