* * *

К обеду отряд оказался от столицы уже довольно далеко. Постоялых дворов поблизости не было, так что остановились у небольшого ручья, умылись, и, пока лошади переводили дух, наскоро поели. Аластор поглядывал на Айлин с тревогой, но она держалась бодро, щеки разрумянились, глаза блестели, и ему стало немного спокойнее. Но лишь немного!

Скоро из поместья вернутся Вороны, как зовет их Айлин, лорд Бастельеро узнает о своем просчете и вышлет погоню. Хвала Пресветлому, хотя бы порталами он не сможет воспользоваться! Впрочем, не смогут ими воспользоваться и беглецы. А как было бы славно вмиг оказаться в Озерном крае! Пусть даже в ближайшем городе, где есть постоянный портал. Оттуда спокойно доехать до нужного места, сделать все необходимое и вернуться в Дорвенну. Лорд Бастельеро просто не успел бы их перехватить!

О том, что неминуемо последует за этим, Аластор и хотел бы не думать, но мысли снова и снова возвращались к тому, что он узнал. Теперь тайну происхождения никак не получится сохранить, все узнают, что Аластор Вальдерон — королевский бастард. Король… Аластор помнил рослого и грузного человека в голубом бархатном костюме, которого увидел на балу, но не мог найти в себе не то что сыновней любви, но даже малой толики должного почтения. За что ему уважать его величество Малкольма?! За то, что король избавился от его матушки и от самого Аластора? Выбросил из дворца и своей жизни, как ненужную вещь?!

А если бы Себастьян Вальдерон оказался не настолько великодушен? Редкий мужчина согласился бы принять опозоренную, пусть и самим королем, девицу, воспитать ее ребенка как родного, дать ему свое имя и столько любви, что не всем родным детям достается. Мог ли рассчитывать на это король, когда устраивал их брак? Нет! Все эти годы он довольствовался редкими письмами самого лорда Вальдерона, что с Аластором все хорошо — вот уж достойный образец родительской любви!

Сердце жгла упрямая злая обида. Аластор снова и снова вспоминал тот бал, их единственную встречу. Королю хватило нескольких слов, которые он бросил Аластору, как бросают подаяние нищему! Разумеется, у него ведь были другие сыновья, настоящие, законные. Зачем ему бастард? И матушка… Она даже не хотела с ним встречаться, значит, чего-то боялась? Бывшего возлюбленного или его супруги? До чего же мерзко, до чего больно и отвратительно понимать, что матушку когда-то так унизили, и только благородство мужа подарило ей счастливую семейную жизнь в любви и уважении. Но не благородство бывшего возлюбленного!

«Никогда я не стану зваться его сыном, — поклялся про себя Аластор. — Никогда не назову его величество Малкольма иначе, как королем. Впрочем… У меня и поводов для этого не будет. У трона, к счастью, имеются законные наследницы, их высочества Алиенора и Береника. Они еще малы, но есть королева-мать! Я всего лишь бастард, которого теперь некому признать. И, по правде, рад этому. Лучше быть настоящим Аластором Вальдероном, чем фальшивым Аластором Дорвенном. Да мне и Дорвенном-то быть не положено! Бастарды получают родовое имя по имени отца! Вот как лорд Кристоф, дядя короля. Аластор Малкольм? Даже звучит отвратительно…»

Он передернулся и мрачно подумал, что встречи с лордом Бастельеро в любом случае не избежать. Интересно, а знал ли мэтр-командор, когда выкидывал Аластора из комнаты Айлин, словно щенка — за шиворот? Лорд Бастельеро был близким другом короля! Самым ближайшим… Но отец сказал, что в тайну был посвящен только канцлер. Почему король не доверился лучшему другу? Ладно, какая теперь разница? Все равно с лордом Бастельеро встретится не бастард короля, а младший лорд Вальдерон. И никак иначе!

Лошади пофыркивали, наслаждаясь отдыхом, поглядывали на ручей, но поить их было рано, следовало подождать еще немного. Жаль, что нету заводных, с ними получилось бы двигаться гораздо быстрее. Увы, придется беречь этих и надеяться, что за время пути ни одна не захромает. Ну и что в каком-нибудь городке по дороге все-таки получится купить заводных.

Он покосился на Айлин, которая всю дорогу ехала рядом с ним и отлично держалась в седле, как и говорила. В мужском! Конечно, магов-боевиков отменно учат, однако обнаружить, что это относится и к девицам, было… странно. Хотя это же Айлин. Она необыкновенная, Аластор всегда это знал, с самой первой их встречи!

Айлин посмотрела на него в ответ, и Аластор поспешно сделал вид, что разглядывает ее кобылу. Луна отлично шла под седлом, как и положено чистокровной арлезийке, но Айлин еще в начале их пути обронила, что никогда не ездила на иноходцах. И еще так забавно наклонилась в седле и с веселым недоумением поглядела вниз, будто стараясь рассмотреть, как там у лошади движутся ноги. До чего же она все-таки милая! Настоящая, живая и теплая, как солнечный луч, который скользит по щеке ранним утром…

Аластор почувствовал, что мысли уходят куда-то не туда, и поспешно оборвал их. Разумеется, они с Айлин просто друзья! И он обязан оберегать ее как друг, а вместо этого невольно подвергает опасности. Хуже всего — она еще и магию потеряет, помогая ему! Как после этого смотреть ей в глаза?!

«Две недели, — с тоской подумал он. — Всего две недели ей осталось быть магессой, а ведь Айлин так любит свой дар! Она талантливая, умная, она могла бы стать величайшим магом… Ну почему нет какого-нибудь другого выхода? Чтобы никому не пришлось умирать или жертвовать собой. Неужели весь Орден с их могуществом и знаниями ничего не может сделать? Это несправедливо, чтобы такую жертву пришлось принести именно Айлин! А еще эта дорога…»

Аластор вспомнил, как они спешивались у ручья. Месьор д'Альбрэ придержал Айлин стремя раньше, чем Аластор успел подумать об этом! Позор… А фраганец улыбнулся и с безупречной учтивостью похвалил посадку Айлин. Аластор только губу закусил, мысленно обозвав себя провинциальным олухом!

— Вы очень добры, месьор, — склонила Айлин голову, и ее глаза блеснули удовольствием. — Но похвалы заслуживаю не я, а наставники Ордена. Всех боевиков учат верховой езде, гимнастике, фехтованию и плаванию.

— О, в прекрасной подготовке ваших боевых магов я не сомневаюсь, — усмехнулся д'Альбрэ. — Имел удовольствие оценить ее… раньше. Возможно, прекрасная юная леди как-нибудь даст мне урок фехтования? — мурлыкнул он и чуть заметно наклонился к Айлин, которая заливисто рассмеялась.

— Я — вам? — лукаво уточнила она. — Благодарю покорно, месьор, но фехтовальщица из меня так себе. Да и дорвенантская школа уступает фраганской, это даже мой отец признавал. Он… — Айлин вдруг вздохнула, и на ее лицо набежала тень, будто погас тот огонь, что освещал его изнутри. — Он мечтал встретиться с кем-то из бывших противников не в бою, а на тренировочной площадке…

— Не сомневаюсь, это был бы достойный соперник, — с церемонной учтивостью склонил голову д'Альбрэ и уронил руку на эфес рапиры. — Отвага и благородство его дочери — лучшее тому подтверждение.

Айлин смутилась и покраснела, но ответила изящным поклоном, а Аластор только вздохнул с восхищением и тенью зависти, понимая, что никогда ему не достигнуть такого мастерства. Ни с рапирой, ни в обращении с девицами. Вот как у фраганца так получается, что любая фраза ведет к очередному комплименту?