— Погоди… — предостерег его Валерчик. — Может, у них там тоже стволы.

— Ну, ясный пень, я туда не попрусь, пока не разберусь…

Мужики что-то не очень торопились с ответом. И это было плохо. Потому что уже начало темнеть, а в темноте мало ли какие у них сюрпризы?

Боксер опять заорал:

— До трех считаю. Кассету и щенка не отдадите, мы вас тут похороним. За что Баула зарыли?

Валерчик тронул Боксера за плечо.

— Слышь, не надо так палить. Улица рядом. Услышат же… Ментов вызовут.

Боксер дернул плечом:

— Заткнись, кретин… — И заорал: — Я считаю: раз, два три!..

И в подтверждение своих слов выстрелил, пробив в целлофане очередную дырку. В ответ послышался вопль:

— Да чтоб вам сдохнуть, варвары! За что жилище рушите?

— Завали пасть! — огрызнулся Боксер и пояснил Валерчику: —Это бомж разоряется. Не знает еще, что я сегодня спалю его хату.

Совсем стемнело, Турецкий и Плетнев тихо переговаривались, решая, как выбираться. У Коли были другие заботы, и он бормотал вполголоса:

— Только не в кур… Только в цыпок не надо… Целлофан я еще надыбаю, а кормилиц где возьму?

После очередного выстрела раздалось кудахтанье, и в голубом свечении экрана телевизора Коля увидел, как взметнулись и медленно опустились перья. Он приподнял голову, вгляделся в куриный загончик и в отчаянии вскрикнул:

— Суки!!! Они Ряпушку убили!

Коля остервенело зашуршал под диваном и вытащил двустволку, а к ней и коробку патронов и в мгновение ока зарядил оружие.

— У меня есть лицензия на отстрел таких гадов! — возбужденно объяснил Плетневу и Турецкому, увидев в их глазах немой вопрос. И в бешенстве закричал тем, кто стрелял снаружи:

— Не смей стрелять в моих цыпок! Порешу каждого!

Он просунул ствол в щель в стене и дважды нажал на курок. Быстро перекатился и приник к земле.

— Ты что, воевал? — спросил Плетнев, с удивлением наблюдая за ловкими действиями хозяина жилища.

— Ага…В Афгане…Восемьдесят один — восемьдесят три. — Он перезарядил двустволку и крикнул бандитам:

— Повторяю! Не сметь стрелять в моих цыпок! Убью!!!

Турецкий иронично заметил:

— Хорошая у нас компания…

Выстрелы за стеной прекратились, потому что послышался звук милицейской сирены. Кто-то все-таки вызвал родную милицию, и теперь она поспешала на место происшествия, предупреждая всех вокруг: вот она, не дремлет, народ может спать спокойно, когда такие люди на страже стоят.

Турецкий оценил ситуацию, прикинул, что времени в обрез. Ментов тоже надо опасаться, хотя он с Плетневым оказались как бы в заложниках у бандитов. Но поди докажи на чужой территории, что они здесь никаким боком к криминалу не причастны, неизвестно еще, как все повернется. То есть предположительно известно. Вчера ни за что Плетнева замели, из чего можно сделать вывод: здешняя милиция действует активно, но по настроению. На месте не разбирается, берет всех, кто под руку подвернется. Поэтому надо в свою очередь себя обезопасить и все ценное забрать с собой. В данный момент обезопасить себя было трудно, почти невозможно, а из ценностей имелась одна кассета с дефектной записью. Но все равно ценная. Ценой в человеческую жизнь, да не в одну…

— Кассету давай! — негромко попросил он Плетнева.

Тот подниматься с земли все еще опасался, не ровен час бандит пальнет, поэтому рывком дотянулся до магнитофона и попытался вытащить кассету, но она не поддавалась.

— Дергай сильнее! — нетерпеливо стал подгонять его Турецкий.

— Заело, сволочь… — пробурчал Плетнев, но приложил усилия и кассету вырвал. Турецкий выхватил ее прямо из рук друга, сорвал с нее адаптер и спрятал в карман.

Кирилл, который все это время лежал на полу и боялся поднять голову, вдруг приподнялся и выглянул в щель.

— Куда? — одернул его Плетнев. — Подстрелят же…

— Там менты… — испуганно прошептал Кирилл. — А мне нельзя тут оставаться…

Звук сирены уже приближался, и Кирилл выскочил через щель наружу, как мячик, которому дали хорошего пинка.

Плетнев тоже вскочил и приник к щели.

— Стой, дурак! Ушел… — он с досадой хлопнул себя по колену. — Главное, чтобы его бандиты не нашли.

— Бандиты сами сейчас бегут куда глаза глядят… — отреагировал Турецкий.

За стеной послышались крики:

— Все под прицелом! Бросить оружие!

— Менты прибыли… — вздохнул Плетнев. — Вот непруха! Второй день подряд на них нарываюсь.

— Какое, на хрен, оружие?.. — пробурчал Турецкий, отвечая милиционерам. — Вставайте, мужики, менты перестреляют. Они ж не знают, что мы безобидные, как овечки.

Турецкий, Плетнев и Коля поднялись с пола. Но Коля вовсе не хотел быть безобидной овечкой. С оружием в руках он опять почувствовал себя воином и направил ствол на вход. Глаза у него сверкали, лицо исказила гримаса.

— Опусти, — процедил Турецкий, — нас же постреляют.

— Ни хрена! — огрызнулся Коля и прицелился. — Пусть только попробуют!

За стеной заорали:

— Руки за голову! Выходи по одному. Медленно и сразу ложиться!

Плетнев попытался успокоить Колю.

— Это же милиция… Свои. Положи ружье, боец.

Но Коля держался решительно и сдаваться не собирался. Хоть милиции, хоть кому.

— Это вооруженное нападение на мое жилище! И я буду стрелять, браток. Прикроешь меня?

Турецкий тихо сказал:

— Антон, он чокнутый…

Плетнев хотел что-то ответить, но не успел. Дверь отлетела, и Турецкий с Плетневым одновременно подняли руки. В жилище ввалились трое милиционеров с оружием наготове.

— Не сметь врываться в частные владения… — рявкнул Коля.

Нет, не зря его предупреждали опытные сыщики. Один из ментов выстрелил в вооруженного человека, и тот упал.

Турецкого и Плетнева повалили на пол, быстро охлопали и защелкнули наручники.

— За что афганца завалили? — с ненавистью глянул на ментов Плетнев.

— Афганца, говоришь? — усмехнулся милиционер и поддел ногой тело Коли. — А я вижу здесь бомжа. Одним бомжом больше, одним меньше… От таких избавляться — общество оздоравливать.

— Ну ты и… — осекся Плетнев, потому что Турецкий ощутимо саданул его ногой по лодыжке.

— Сейчас в отделение вас доставим и будем разбираться, — весело ощерился второй милиционер. — И первый вопрос к вам будет такой: имеете ли вы право на ношение оружия и почему пытались стрелять в представителей закона? Знаете, чем это пахнет?