– Да, сэр.

– Довольно щедрый подарок, не так ли?

– Совершенно верно, сэр.

– Но почему посторонний человек вдруг приобретает два дорогих патента для слуг. Не потому ли, что он – их родной отец?

Миссис Фиск с вызовом уставилась на Тристана.

– Ни в коем случае, сэр. Мои старшие трое детей рождены в законном браке.

– А может, они оказали лорду какую-то услугу – потому и заслужили такой подарок? – допытывался Тристан.

Экономка пожала плечами, потом вдруг сказала:

– Я хочу узнать побольше о своем сыне.

– Я расскажу вам все, что знаю, мэм.

– Хорошо, сэр, а услугу ему оказали не мои дети, а я сама.

– Вот как?.. – пробормотал Тристан. Значит, она продалась лорду Дебюсси за патенты для сыновей? Интересный обмен… Раньше он никогда не слыхал о подобном. Лорд Дебюсси, должно быть, заплатил необычайно высокую цену за ее «услуги».

– Мой отец был джентльменом, милорд, – продолжала экономка, – и уверяю вас, мои близнецы не были предназначены для столь… низкой жизни. Оба были умны, обаятельны, красивы, то есть рождены для того, чтобы стать джентльменами. Я бы сделала все на свете для того, чтобы у них была достойная жизнь.

– Понимаю, миссис Фиск.

– Лорд Дебюсси нуждался в наследнике, но, к сожалению, я не смогла дать ему такового до смерти леди Дебюсси. И все же к тому времени он выполнил свою часть контракта, и теперь я связана с ним на всю жизнь.

Тристан сосредоточился на письмах. Под неотрывным взглядом миссис Фиск он прочитал вроде бы вполне официальное свидетельство о смерти Уильяма. Внизу было начертано несколько строчек от доктора с выражением соболезнования.

Послание же самого Уильяма было написано через два дня после битвы при Ватерлоо.

«Дражайшая матушка,

Уоррен погиб. Застрелен кем-то с нашей стороны. Мы стояли на стенах замка Угумон совершенно беззащитные перед нападением врага. Мы с Уорреном усомнились в приказе лезть на стены – его отдал наш полковник, – но в армии приказы не обсуждаются, поэтому нам пришлось подчиниться. Я колебался, но Уоррен убедил меня не противиться, хотя этот приказ казался совершенно безумным.

Брату выстрелили в спину. Он свалился со стены и умер у меня на руках, пока вокруг бушевала битва. Многие солдаты нашего полка падали и умирали в неописуемых мучениях. Тем временем французы подожгли замок, и мы укрылись в заброшенном саду – агнцы, ведомые на заклание, жертвы во имя великой победы Веллингтона.

Конечно, лучшим выходом стал бы мятеж. Теперь я остался один в этом мире по вине тщеславного избалованного аристократа, который не задумываясь отправил нас на стены. Сам же полковник пропал без вести и, возможно, мертв. Надеюсь, что это так. Надеюсь, он горит в адском огне за то, что сделал с Уорреном и остальными.

Полк будет распущен, и я продаю свой патент. Буду дома в течение месяца.

Твой сын Уильям».

Глядя на размашистые буквы, Тристан вспоминал обгоревшие развалины Угумона, где стоял полк Гарета, отражавший атаку за атакой французских войск, полных решимости пробить стены. Если бы им это удалось, они заняли бы идеальную позицию, позволявшую видеть все передвижения войск Веллингтона, что сильно ослабило бы англичан.

Тристан с болью в сердце вспомнил обуглившиеся стены замка. Повсюду – кровавые пятна. Повсюду – ошеломляющие свидетельства смерти и разрушения. Когда же туда приехала Софи, он постарался сделать так, чтобы она не увидела это ужасное место.

Тристан положил листок на колени и задумался… Глядя на это письмо, он слышал не голос спокойного и любезного человека, которого знал в Лондоне, а шипение злого мстительного мальчишки. Очевидно, Фиск – копия матери. Оба пойдут на все, чтобы добиться своего. Вероятно, миссис Фиск, отдаленно связанная с аристократией, вырастила детей с сознанием того, что им дозволено все – только бы добиться успеха в этом мире.

– Пожалуйста, расскажите мне о сыне, милорд, – подала голос экономка.

– Да, конечно… – кивнул Тристан.

И он рассказал все, что знал о Фиске. Умолчал, однако, о том, что этот человек, истратив деньги от продажи патента, стал настоящим негодяем, добивавшимся успеха вымогательством и мошенничеством.

Экономка, слушая, то и дело кивала, а тревога Тристана все росла. Софи и дети могли оказаться в опасности. А возможно – и сам Гарет, неспособный видеть махинации Фиска.

Когда Тристан закончил свой рассказ, в комнату вбежал маленький рыжеволосый мальчик и с криком «мама, мама!» бросился в объятия миссис Фиск. Вне всякого сомнения, это был юный Реджинальд, сын лорда Дебюсси. Бастард, которого экономка подарила ему слишком поздно, уже после смерти жены, но знал ли Фиск, что у него появился еще один брат?

Попрощавшись с миссис Фиск, Тристан тотчас же поскакал в Лондон.

* * *

Софи медленно отняла руку от ящика и заперла его на замок, стараясь не показывать, как дрожат ее руки.

– Мистер Фиск! Какой сюрприз! – воскликнула она.

– Вот именно, – кивнул он без всякого выражения.

Когда же Фиск переступил порог и закрыл за собой дверь, лицо его исказилось от злобы. Невольно содрогнувшись, Софи проговорила:

– Я искала потерянный документ, но, к сожалению, не нашла.

– Жаль, очень жаль.

Она тяжело вздохнула.

– Что ж, полагаю, нужно поискать в кабинете его светлости.

Софи направилась к двери, но Фиск преградил ей дорогу.

– Прошу прощения, мистер Фиск… Пропустите меня.

Он покачал головой:

– Нет-нет. Вряд ли, ваша светлость.

И тут Софи впервые заметила, какой он огромный. Конечно, не такой, как Гарет, но он был куда выше и шире, чем она.

Ей следовало закричать. Кто-нибудь из слуг непременно услышал бы ее крик. Конечно, поползли бы сплетни, но Софи боялась Фиска гораздо больше, чем слуг, сплетничающих о хозяевах.

Однако она не успела позвать на помощь – ладонь Фиска запечатала ей рот, а другая его рука легла поперек ее груди.

Теперь Софи не могла закричать. К тому же она задыхалась, так как ладонь Фиска закрывала не только ее рот, но и нос. Но в руке у нее по-прежнему был ключ от ящика, и Софи вонзила его острым концом в бедро негодяя.

Застонав от боли, он отпустил ее. Она бросилась к двери, но Фиск оказался проворнее и снова на нее накинулся. Они повалились на ковер, и Софи, ударившись головой об угол стола, на мгновение потеряла сознание. Фиск тут же навалился на нее и надавил рукой ей на горло.

– Сука! – прошипел он, ощерившись. – Я так и знал! Знал, что ты не можешь спокойно жить и оставить меня в покое!