Йен излучал такой сарказм, что им можно было бы сбивать истребители в полёте, как лазером военного назначения. – Непринуждённо… Сия прелестная дева непостижимым образом разыскала вход в каверну, которую я некоторое время прятал даже от Хорхе, вломилась туда, разнесла половину лаборатории, уничтожив результат моих трудов за два месяца, выпила для храбрости полбутылки вина и чуть не сломала мне шею приветственными объятиями».

Я представила это действо в лицах и героическим усилием удержалась от смеха.

– А он?

– Выставил меня и сказал приходить, когда подрасту, – ностальгически вздохнула Тильда. И воздела палец: – Но это был не конец! Через год я вернулась. Кстати, выросла я за то время на целую голову, конечно, повзрослела и поняла, что вламываться в рабочее пространство – не совсем вежливо. Я нашла его спальню и легла на шкуру перед камином, чтобы произвести сразу сногсшибательное впечатление.

Йен молчал, но очень выразительно.

– И? – спросила я, затаив дыхание.

– Он закатал меня в эту шкуру, связал чарами, а получившийся рулон отправил бабуле с пояснительной запиской, – мечтательно подпёрла она кулаком подбородок. – Но ты же понимаешь, что так просто я не могла остановиться и пришла снова месяцев через десять. И выросла ещё немножко, кстати, примерно вот настолько, – Тильда показала пальцами сантиметров двадцать. – Наверное, поэтому он не смог мне отказать в коротенькой беседе.

«Я отказал, – мрачно уточнил Йен. – Один раз намёком и дважды прямо. Но кого это интересовало?»

– И о чём вы беседовали? – улыбнулась я.

Она пожала плечами:

– Ну, как всегда со мной бывает – я настаиваю, от меня убегают. Вообще любой другой мужчина, наверное, воспользовался бы моей наивностью…

«…был бы съеден заживо ещё два года назад».

– Но Лойероз оказался благороднее…

«…на самом деле умнее».

– И раскрыл мне тайны чар! Буквально спас меня!

«…указал на элементарные ошибки в несколько язвительной манере, естественно, с единственной целью – оттолкнуть чрезмерно навязчивую особу».

– После этого я сказала, что буду считать его своим наставником…

«…фактически пригрозила, что собирается преследовать меня и дальше».

– Ну, а потом он умер, так что нас ничего не связывает, а жаль, – заключила Тильда. И сощурилась: – А почему ты вообще спросила про него?

Я колебалась несколько секунд, взвешивая за и против, а потом решилась:

– Потому что мне было важно знать, что ты не ненавидишь его. Тильда, я хочу попросить тебя об одолжении. Ты поможешь мне вернуть Йена к жизни?

– Без проблем, – тут же откликнулась она. И улыбнулась светло, как ребёнок: – Я же вроде как уволилась.

Мы запаслись безалкогольным глинтвейном, чипсами с чили, терпением и переместились на улицу: на свежем воздухе голова работала лучше, а официанты меньше страдали из-за убийственных – по умолчанию, без всяких злых намерений – взглядов Тильды. Мне пришлось в очередной раз за последние дни коротко изложить историю моей относительно спокойной жизни с голосами в голове и рассказать, как я столкнулась с Крокосмией и что за этим последовало. И тут выяснилась любопытная деталь: в «Норе» он оказался не случайно.

– Тело в гробу мы отобрали у семьи Датура три месяца назад, – сообщила Росянка, вперив взор мне в середину лба, словно пытаясь его насквозь прожечь; я, впрочем, уже начала привыкать к её очаровательным манерам, поэтому даже не вздрогнула. – Причём на гроб было накручено столько чар, что разбирать их пришлось недели три. Датура всё это время молчали, тянули паузу – ну ещё бы, не сознаваться же, что главный трофей у них увели… А когда гроб наконец вскрыли, Крокосмия откуда-то притащил мальчишку, совершенно чокнутого.

– Медиума? – догадалась я.

Тильда задумчиво поболтала соломинкой в полупустом бокале.

– Угу. Наверное, это был маяк, но точно сказать не могу, меня там в свидетели не пригласили, да и вообще действия старались держать в тайне… Но всех не заткнёшь, поэтому кое-какую информацию из слухов я выудила. Крокосмия много поставил на того парня, и поначалу казалось, что сорвал джекпот: получилось установить контакт с душой Лойероза, и его тело впервые за пятьдесят лет стало реагировать на воздействие. Учитывая страстную нелюбовь Крокосмии к нему, можешь себе представить, что это были за действия и реакция.

«Ах, вот откуда взялся приступ боли, которого и быть не могло теоретически, – протянул Йен недобро. – В самом деле, никакой фантазии… Полагаю, он использовал медиума как посредника между моим телом и душой – и в таком случае не завидую бедному мальчику, ибо ему боли досталось гораздо больше, чем мне».

– Может, Крокосмия и рад был бы продолжить опыты, – добавила между тем Тильда, – но медиум почему-то умер. А нового найти, как понимаешь, не очень-то легко – медиумы не грибы, в лесу не растут. Но в результате экспериментов у Крокосмии появилось подтверждение теории, что душа Лойероза невредима, и информация, где её искать. Немного, всего лишь направление и примерное расстояние…

– Но этого хватило, чтобы выйти на меня в конечном итоге, – вздохнула я. Настроение испортилось капитально – получается, я уже долго жила на пороховой бочке, и вопрос был только в том, когда она рванёт. – Странно, что никто раньше не додумался привлечь медиума.

«Как раз ничего странного, – возразил Йен. – Обычно Запретный Сад интересовало моё бессмертие, а не я сам. Крокосмия – досадное исключение».

– Ну, я про это не думала, – пожала плечами Тильда. – Думать – вообще не мой конёк… Но сейчас придётся. Рассказывай, что дальше-то было, когда вы избавились от кукол.

– Ну, для начала Йен пафосно грохнул каверну и устроил дефиле в белом пальто по главной улице…

Некоторые эпизоды Тильда явно пропускала мимо ушей, вроде атаки на дом моей тёти, а иногда наоборот начинала уточнять вроде бы незначительные детали. Например, её очень заинтересовал тот случай, когда Салли устроила истерику с воплями, когда я всего лишь попыталась уточнить её имя.

– Салли Три-Шесть, убийца… Тридцать шесть… – повторила Тильда механически. – Когда, говоришь, ты впервые услышала её голос? И где?

В горле резко пересохло; я потянулась к бокалу, но он был уже пуст. Наверное, поэтому воздух теперь казался гораздо холоднее, чем раньше, а низкое серое небо – намного темнее. Хотя городок очень напоминал тот,