– Похоже, судьба нас столкнула с бывшими гэрэушниками, – задумчиво сказал Мао, мельком пробежавший глазами следующую распечатку. – Заместитель Хладовского из тех же птенцов гнезда гэрэушного. Ладно, с этим будем разбираться, а пока попробуем сузить сектор поиска. Коля! – позвал он Серова. – Из всего перечня деловых контактов «Армады» отбери только компании, работающие в родном городе Вадима.

Рейсовый самолет, на который они чудом успели, оторвался от полосы в десять часов тридцать минут. С билетами проблем не было ввиду очередного повышения цен. Хотя они ворвались в зал под аккомпанемент объявления, что на их рейс посадка закончена, кассир без претензий выдала узкие книжечки с разноцветными талонами и сама вызвала дежурную. Та в темпе протащила опоздавших по всем весям аэропортовского контроля и затолкнула в задержанный по их милости челнок-автобус, развозящий пассажиров по летному полю. С погодой проблем не предвиделось, поэтому «Як-42» должен был приземлиться в аэропорту назначения ровно в полдень.

Самсон и Доктор, добравшись до кресел, мгновенно заснули. За двое суток им, как, впрочем, и Вадиму, удалось поспать не более пяти-шести часов. Для них эти девяносто минут полета были благодатью, манной небесной, воплощением былой сладкой истины служаки: «Солдат спит, служба идет».

Вадим, увы, не мог себе этого позволить. Да и в сон его не тянуло. Он наконец-то, после долгих часов томительного ожидания, ощутил острое и одновременно сладкое предчувствие боя, усиленное глухой неизвестностью. И еще его подстегивал страх за Надежду, застывшую сейчас на вытершемся дерматине скамейки в нудно тянущейся по Подмосковью электричке под присмотром многих пар глаз – своих и чужих.

Вадим тряхнул головой, пытаясь отбросить тревожные мысли. Он знал и верил, что его товарищи, невидимые для окружающих и самой подопечной, выполняющие в общем-то привычную работу, не позволят, чтобы женщине, ставшей частицей его самого, нанесли какой-то вред. Однако страх за Надежду не уходил, не пропадал. Разум загонял это терзающее чувство в глубину подкорки, а оно все равно выплескивалось наружу. И объяснить такое состояние было несложно. Просто Вадима не было рядом с Надеждой...

Достав из сумки папку с бумагами, в спешке собранную для него Мао и Колей Серовым, Вадим, чтобы систематизировать и, по возможности, осмыслить полученную информацию, а еще более – отвлечься от тягостных мыслей, начал изучать документы. Основная масса данных уже прошла через его руки, но было кое-что и свежее, отработанное буквально в последние минуты перед отъездом. В основном это была информация по фирмам, с которыми «Армада» в той или иной форме работала во Всеволжске.

Вчитавшись, он начал через некоторое время улавливать один довольно схожий алгоритм в деловых связях столичного предприятия с весьма далекими провинциальными ОАО, ЗАО и прочими ООО. Из документов было не совсем понятно, какую роль сыграла «Армада» в жизни этих фирм, каким было ее участие в создании и развитии данных структур. Однако в каждой она имела свою долю от тридцати до блокирующего пятидесяти одного процента. Названия предприятий Вадиму ни о чем не говорили, за исключением явных, указывающих на профиль предприятия. Вкравшаяся аббревиатура НПЗ и развернутый бренд – «Оргсинтез» позволяли думать, что основная масса подконтрольных «Армаде» предприятий не однодневки типа «купи-продай», а более серьезные организации.

Вадим начал перебирать уже знакомые бумаги – короткие сухие биографии руководителей «Армады», не менее скудные досье на Привалова, Стригуна, водителя Кротова, распечатки телефонных переговоров Надежды – «слухачи» передали их в последний момент, когда Вадим с товарищами уже стояли на пороге, отправляясь в аэропорт.

Он взял анкету на президента фирмы господина Хладовского Бориса Глебовича. С выползшей из факса контрастной черно-белой официальной фотографии на него спокойно и строго смотрел немолодой уже мужчина с рубленым волевым лицом. Насчет его воли сомневаться не приходилось. После Афгана десять лет в зоне строгого режима могут сломать кого угодно, а он сумел не только выстоять и выжить, но после всего пережитого не потерялся, а возглавил серьезное предприятие. Хотя серьезность здесь можно понимать совсем неоднозначно. Если «Армада» замешана в их деле, в чем все же оставались некоторые сомнения, средства и методы для достижения своих целей Борисом Глебовичем & company не выбираются и произошедшие события вполне могут дополнить яркую биографию президента, вписаться в нее очередной и достаточно логичной строкой. И данные, что вылавливал Самсон из файлов «Армады», по отзывам Серова, содержали в себе достаточно криминала.

«Ну что, Борис Глебович, по твоей милости раскручивается эта гнилая карусель? – задал вполне риторический вопрос Вадим застывшему на фотографии президенту „Армады“. – Вроде и кличут тебя именами святых князей Бориса и Глеба, а вот добродетелями и смирением ты, вполне может статься, как раз и обделен».

Помедлив секунду в раздумье, словно ожидая, что портрет Хладовского Б.Г. отзовется на его призыв, Вадим отложил листок в сторону и принялся по второму кругу изучать скупые кадровые анкеты его вице-президентов и главных менеджеров компании. Но и здесь попытки отыскать какую-либо полезную информацию или выудить между строк что-то интересное в очередной раз успехом не увенчались.

Далее на очереди шли данные на Привалова, Стригуна и шофера Кротова. Сверху лежало досье на водителя. Вадим пробежал глазами простенькую биографию: родился, учился, женился, трудился...

"Итак, появился на свет в заштатном Борисоглебске, – подумал Вадим, и кривая усмешка тронула его губы. – Очередное идиотское и никому не нужное совпадение: Хладовский Борис Глебович имеет дела с адвокатом, шофер которого родом из славного городка Борисоглебска, что расположен в знаменитой черноземами и народным хором Воронежской губернии.

Очередной бестолковый факт. А кто у нас святые Борис с Глебом? Если без подробностей, то средней руки князья, вероломно убитые их недругом и тоже князем. По современной терминологии – заказное убийство. Ничем другим, кроме безвременной кончины, братья вроде бы и не отличились. Однако следствие той кровавой разборки – возведение почивших в ранг святых великомучеников. «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт...» Любят на Руси сирых и убогих! Да к тому же, если не ошибаюсь, по святцам ли, а может, по канонам церковным, на них еще и почетное звание военных защитников земли Русской возложено. Все в полном согласии с народной сермяжной правдой: наказание невиновных, поощрение непричастных. А кто у нас еще из знакомцев в князьях ходит? На языке прямо-таки вертятся чьи-то донельзя былинные имена".

Его взгляд упал на лежащую рядом анкету Стригуна.

«Точно, вот и второй тезка древнерусский прославленный: Ростислав Олегович. Насчет Ростислава можно посомневаться – не помнится такой яркой летописной фигуры, хотя, наверное, жил и правил где-то князь Ростислав, а вот Олег вельми знаменит и в стихах Александром Сергеевичем воспет: „Как ныне сбирается вещий Олег...“ Выходит по раскладу, собрались дружиной Борис, Глеб, Ростислав и Олег. Хоть сказ заводи про честных богатырей, что народила мать-земля Русская».