Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И помогало? — удивленно вскинула брови Катя.
Мальчик обнял колени и, опустив на одну из них подбородок, тяжело вздохнул.
— Еще бы! Вот только в тот день, когда меня укусили, семян со мной не было…
Катя налила в кружку кофе и уточнила:
— Укусили? Вампиры?
— Да нет же, оборотень! Я, по-твоему, кто?
— Ну да…
— Мы с моим старшим братом Латиром пошли на Розовое озеро, или озеро Редба, как мы его называем. Километров тридцать от города будет… Оно в самом деле розовое. Представляешь? Такого больше нигде нет! И очень соленое, кожу может за полчаса разъесть, если не намазаться специальным маслом из плодов сального дерева. — Мальчик повеселел. — Зато в этом озере невозможно утонуть. Ну вообще никак!
Девушка отпила из кружки теплый сладкий кофе и нетерпеливо спросила:
— А дальше?
— Дальше… На озере мы искупались, потом сидели на берегу, швыряли камни в воду — у кого дальше полетит. У брата всегда лучше получалось… Размах все-таки побольше! Ему было уже двенадцать, а мне всего восемь. — Мальчик умял сразу две печенюшки. — А потом появился белый человек… Нет, конечно, не такой белый, как ты, намного смуглее, может быть, латиноамериканец. Из живота у него торчало обломанное копье. Он так и бежал вместе с ним. Кровища по всему телу, на лице, на руках. Мы с Латиром перепутались, рванули с пляжа. Наверно, не стоило и рыпаться, он нас в два прыжка нагнал, схватил меня за шиворот и потащил. Я орал брату, чтобы он помог мне… — Мальчик умолк и придвинул к себе поближе тарелку с печеньем. — Латир сбежал, а тот человек утащил меня в лес, где нас окружили люди с копьями. Эти парни из Фатика[2]говорили ему: «Отпусти ребенка, отпусти», но он держал меня ладонью прямо за лицо и хрипел что-то непонятное на своем языке, пыхтя мне в шею. В заложники взял, думал время выгадать. Только те люди не отступили, они набросились на него, тогда-то он меня и укусил. — Йоро вскочил, подошел вплотную к решетке и показал светлый шрам на ключице. — Прямо сюда! Столько крови было! Те люди, когда закололи человека-зверя, связали его веревками и с собой унесли. Только прежде один из них занес копье надо мной, а другой ему сказал: «Оставь, этот промучается до первого полнолуния… Дети не выживают». И они ушли. Я там так и провалялся… даже не знаю сколько.
— А почему дети не выживают? — спросила Катя.
— Не выдерживают боли при первом обращении. Я тогда чуть не умер… И потом каждый раз было очень больно. Кажется, что тебя разрывает на части…
— А сейчас? — Она только моргнула, а перед ней за решеткой уже стоял черный волк. Ей так и не удалось увидеть обратного перевоплощения. Все произошло слишком быстро, в какую-то долю секунды.
— Сейчас не больно, — вновь уселся на место мальчик.
— Ты жил в лесу? А твоя семья?…
— Семья считала меня погибшим. Жил близ озера… — Йоро мечтательно улыбнулся. — Там самые потрясающие закаты, какие я только видел за всю свою жизнь. Когда опускаются сумерки, вода становится красной как кровь. Если ветер, то кажется, что рябь золотая. Невозможно насмотреться…
— А Лайонел? — не выдержала Катя.
— Лайонел, — скривился Йоро, — он явился, поймал меня, как шакала, за шкирку и сказал…
Дверь распахнулась, в гостиную вошел хозяин дома, одетый в черные слаксы и тонкий бежевый свитер. Лайонел скользнул по мальчику ледяным взором и на смешливо закончил вместо него:
— Я сказал, что всегда мечтал о собачке.
Йоро схватил с тарелки последние пять печенюшек, затем метнулся в дальний угол своей камеры. А молодой человек уселся в кресло и, облокотившись на подлокотник, подпер рукой голову.
Катя перестала дышать в ожидании, когда он к ней обратится. Лайонел же разглядывал ее и молчал.
— Я могу уйти? — с трудом выдавила из себя девушка.
Немного подумав, он ответил:
— Нет, не можешь.
Катя опустила голову. По щекам разлился румянец, от распущенных волос неожиданно стало жарко.
— Я думала… — начала она, но он сделал жест рукой, каким отмахиваются от мух.
— Прелесть моя, не утруждайся объяснять.
Девушка медленно поднялась.
— Я хочу домой, — произнесла она тоном, каким говорила всегда с Костей, когда тот дурачился.
Как и предполагала, на обладателя ледяных глаз он не произвел впечатления.
— Давай поиграем? — как будто не слыша ее, предложил Лайонел.
— Во что? — опешила Катя.
Он тихо рассмеялся:
— Ты будешь убегать, а я догонять…
По спине пробежали мурашки, волосы на затылке приподнялись, а без того бешено колотившееся сердце забилось точно в предсмертных конвульсиях.
— Я не стану играть!
Молодой человек оказался возле нее так быстро, что ветер откинул ей волосы за спину.
— Ну что ж, мою попытку быть предупредительным ты не оценила. — Его ладони легли ей на плечи.
Катя болезненно поморщилась от прикосновения.
Он резко поднял руки и отступил.
— Ах да, я же обещал быть нежным… — Лайонел махнул на дверь. — Начнем! Ты свободна, беги.
— Я не стану играть с тобой, — повторила девушка.
— У тебя нет выбора, — бесчувственно резюмировал. — Правила просты: успеешь за три минуты добежать до конца улицы — тогда до свидания! Не успеешь… — Молодой человек провел белоснежными зубами по нижней губе и прошептал: — Сделаю с тобой, что пожелаю!
Катя испытывающе уставилась на него, не в силах конца поверить в серьезность его слов. Но, убедившись, истерично засмеялась:
— Да от тебя не убежать!
Лайонел легонько взял ее за подбородок:
— А может, тебе просто не хочется от меня бежать? Вместо ответа она громко хлопнула дверью.
Ксана в прихожей сразу же подала одежду и даже пожелала:
— Удачи.
Катя выскочила во двор, на ходу накидывая пальто и повязывая шарф. На улице успело стемнеть. Из трубы на повороте к небу поднимался белый дым, он скользил меж черных силуэтов ветвей, точно выструганных в темно-синем небосводе.
Девушка посмотрела на длинную улицу, подобно коридору, огороженную с двух сторон заборами, зданиями и сердце ухнуло куда-то вниз.
«Ни за что не успею», — в ужасе поняла она.
Катя обернулась. Взгляд уперся в серую стену. К своему изумлению, она заметила какое-то шевеление в углу — между ограждением и пятиэтажным домом. Невесть откуда вдруг появилась рыжая хромая собака.
Девушка побежала туда, откуда вылезло животное, и увидела узкий проход. Недолго думая, она нырнула в него и, протиснувшись вдоль дома, очутилась во дворике. Впереди стояла старая бытовка, а сбоку — большой полусгоревший деревянный дом с петлявшей между ними притоптанной дорожкой.