Эльфейм почувствовала, что это лицо притягивало ее, и снова пошла вперед.

Но тут сон разрушило единственное слово.

- Нет! - пронзительно кричал Лохлан.

Девушка пробудилась и беспокойно ворочалась, пока усталость снова не сморила ее. В эту ночь ей больше ничего не снилось.

Кухулин понятия не имел, как это случилось. Все шло так хорошо. Временами Бренна общалась с ним столь же непринужденно, как и с его сестрой. Он упорно старался вести себя так, чтобы она как можно чаще чувствовала себя с ним легко. Юноша потер занемевшую шею и сделал очередной большой глоток из бурдюка, уже наполовину опустевшего, потом повертел в руках небольшие мешочки с травами и чайными листьями, которые лежали на столе. Их оставила Бренна. Должно быть, она забыла про них, когда в спешке переносила вещи Эльфейм из шатра в ее новые комнаты, обустроенные в замке. Кухулин пытался настоять на том, чтобы в опустевшем шатре поселилась Бренна, но она отказалась, и теперь здесь жил он.

- Ей нравится ее палатка, - прорычал он. - Потому что она находится с краю, далеко от остальных. Одна.

По его мнению, знахарка слишком много времени проводила вдали от людей, от жизни. Разумеется, до тех пор, пока кто-нибудь не заболевал или не был ранен. Тогда она оказывалась в центре событий, превращалась из застенчивой и неуверенной девушки в человека, который одним-единственным взглядом мог командовать армией.

Или сердцем воина.

Кухулин шумно выдохнул, пытаясь справиться с разочарованием. Раньше он никогда не испытывал подобных трудностей. Если он хотел женщину, то она приходила к нему. Парню надо было только улыбнуться, пофлиртовать, возможно, поддразнить и, в конце концов, умаслить. Они приходили к нему с удовольствием. Но не Бренна. Он понимал, что с ней все будет по-другому. Прежде всего, она была совсем неопытной. Обычно он предпочитал не иметь дела с девственницами, разве что во время празднества Богини, когда освобожденный дух Эпоны витал над всеми, вселяясь в дев, управляя их телами и успокаивая нервы. Но Бренна и здесь отличалась от других. Ее невинность очаровывала его. Он беспрестанно думал об этой девчонке.

Ку снова глотнул из бурдюка.

Он был осторожен с ней, уговаривал мягко, словно она была робкой птицей, которую ему хотелось подманить, заставить сесть себе на руку. Ее реакция смущала и расстраивала его. Чем больше внимания он ей оказывал, тем дальше она от него улетала. Но если он не пытался очаровать ее, когда они работали вместе, чтобы приготовить комнаты для Эльфейм, или когда Ку приехал за ней после несчастного случая с рабочим, то она говорила с ним непринужденно. В подобных случаях Бренна как будто забывала о том, кто он такой, и только тогда могла расслабиться.

Эта мысль была нелестной.

Он пробовал понять ее, знал, как замкнуто она ведет себя с другими людьми, особенно с мужчинами, из-за своих ран. Эльфейм говорила, что у нее много шрамов. Они покрывают не только ее тело, но и душу. Но он совершенно не помнил о них.

- Я перестал видеть проклятые шрамы.

Ку с трудом выговаривал слова, но ему было все равно. Он был один, как и она.

- Как мне сказать ей об этом, если она не позволяет приблизиться к себе?

Как объяснить девушке, что лицо неотделимо от нее? Ее шрамы - все равно что глаза, волосы и все остальное тело. Они принадлежали ей.

Он понимал всю иронию ситуации. Нужные слова обычно легко приходили к нему. Парню всегда казалось, что умение разговаривать с женщинами привлекает их к нему больше, чем его тело и лицо. Он знал, что самый легкий путь к желанному телу - сперва пленить разум. Женщины хотели неразделенного внимания. Они мечтали, чтобы к ним относились с уважением. Для мужчины это означало умение сосредоточиться, прислушаться к их человеческим потребностям и желаниям. Он стал истинным мастером подобных игр. Но сейчас его мысли были всецело поглощены женщиной, которая уклонялась от его слов. Рядом с ним она чувствовала себя непринужденно лишь тогда, когда Ку не проявлял к ней особого внимания.

- Во имя Богини! Я не знаю, что мне делать.

Он хотел встать и пройтись, но пол шатра неожиданно закачался, и Кухулин ограничился тем, что забарабанил пальцами по столу.

Эта ночь в полной мере показала его неумение. Он думал, что все было хорошо. Бренна удивила его тем, что согласилась сидеть с остальными за главным столом, и Ку решил, что дело развивается в правильном направлении. Вспоминая об этом, парень наконец-то сообразил, что Бренна согласилась сидеть на виду у всех только потому, что так она могла присматривать за своей знаменитой пациенткой. К нему это не имело никакого отношения, но клятвы, данные Эльфейм членами нового клана, и богатый пир наполнили его ощущением слепого оптимизма.

К тому же юноша понимал, что влил в себя слишком много вина.

Когда сестра ушла, как ей велела заботливая знахарка, заиграла музыка. Какой-то рабочий принес барабан. Когда он присоединился к другим музыкантам, раздались одобрительные крики членов клана. Они отодвинули столы, разбились на пары и стали двигаться в такт ритмичной музыки. Кухулин раскраснелся и заволновался. Он мог думать только о том, как ему хочется потанцевать с Бренной. Она как раз смеялась над какими-то словами охотницы, когда Ку приблизился к ней и с галантным поклоном попросил оказать ему честь и потанцевать с ним.

Он увидел, как все краски отхлынули от той части ее лица, на которой не было ожогов. Изуродованная половина лица тоже стала мертвенно-бледной. Движением, которое Кухулин уже ненавидел, она склонила голову, спрятавшись за стеной темных волос.

- Нет, я не умею танцевать.

Ее голос превратился в дрожащий шепот, которым она имела обыкновение обращаться к нему. Почему-то это превращение внезапно очень рассердило парня.

- Не умеешь танцевать? Женщина, которая может сшить рану, уложить в лубок сломанную руку и принять роды, не умеет танцевать?

Он не хотел, чтобы его голос прозвучал саркастически, - Богиня свидетельница, правда не хотел.

Бренна подняла темные глаза, и ему показалось, что через завесу волос в них мелькнул гнев. Он припомнил, что обрадовался тогда, считая, что любая эмоция лучше, чем ее отсутствие.

- Навыкам, о которых ты упомянул, я смогла научиться. У меня не было возможности освоить танцы.

- Теперь она есть.

Он съежился, вспоминая, как высокомерно протянул ей руку, ничуть не сомневаясь в том, что она ответит тем же. Ку был настолько в этом уверен, что не заметил, как люди, стоявшие поблизости, замолчали и стали прислушиваться к их перепалке. Глаза Бренны заметались, словно у птички, ищущей спасения, и он заскрежетал зубами при этом воспоминании. Его высокомерие заставило ее очутиться в центре внимания.

- Нет. Я… нет, - сказала она.