— Черт возьми, — выругался Роган, нажимая кнопку звонка, напротив которой висела табличка с фамилией Моффит. — Жизнь благосклонна далеко не ко всем.

Дженет Моффит ждала их у открытой двери квартиры. Войдя внутрь, детективы увидели многочисленные ящики, наполненные вещами. На стенах виднелись светлые прямоугольники, отмечавшие места, где висели картины.

— Осторожно, не споткнитесь. В комнате еще остался диван, на который можно присесть. Вы сказали, что хотите поговорить о Джейсоне? Может быть, мне позвонить мужу? У него сейчас смена в Мэдисон-сквер-гарден. Он работает там охранником, но может прийти домой, если нужно.

— У нас всего несколько вопросов, — сказала Элли. — Насколько нам известно, вы подавали иск против Дэвида Болта?

— Да. Никогда не думала, мэм, что мы когда-нибудь будем с кем-нибудь судиться.

— В газете пишут, что вы подали иск еще в марте, — сказал Роган.

— Совершенно верно. Но мы достигли соглашения. Мы с Уоллесом все еще ломаем голову, что делать с этими деньгами. Во всяком случае, отсюда мы уезжаем. Все здесь напоминает нам о сыне.

Роган понимающе кивнул.

— Куда вы переезжаете?

— Чуть севернее, в Маунт-Вернон. Впервые в жизни у меня будет свой двор. Уоллес вырос в Джорджии, но мы с Джейсоном никогда не знали ничего иного, кроме квартиры в многоквартирном доме. Хотя бы это немного вдохновляет.

Действительно, не самый богатый пригород Нью-Йорка, Маунт-Вернон был значительным шагом вперед по сравнению с Хай-Бридж. Однако охранник вряд ли смог бы позволить себе взять ипотеку на особняк в этом районе. Вероятно, соглашение оказалось для них весьма прибыльным.

— Долго ли ваш сын страдал маниакально-депрессивным расстройством? — спросила Элли.

— Впервые слышу. У него никогда не было ничего подобного. Да, порой ему приходилось нелегко. Но он не был сумасшедшим. У него не было психического заболевания.

— Почему же он принимал участие в испытаниях?

Женщина сокрушенно покачала головой. Элли стало ясно, что она вряд ли сможет ответить на этот вопрос.

— И вашим адвокатом был Джордж Лэнгстон?

— Да, мэм. Он сразу к нам пришел. Сказал, что всю свою профессиональную жизнь защищал фармацевтические компании и знает, как они действуют. Он предложил представлять наши интересы бесплатно. Его дочь Рамона учится в Касдене, как и наш сын когда-то. Джейсон всегда рассказывал нам, как она добра к нему. Она даже приходила в парк, где он играл в шахматы по уик-эндам.

— Мистер Лэнгстон не говорил вам, что он лично знаком с доктором, против которого вы подали иск?

— Ничего удивительного, ведь он работал на фармацевтические компании.

— Мы думаем, их связывает нечто большее, чем отношения между адвокатом и клиентом, миссис Моффит. Ваш адвокат и Дэвид Болт, проводивший испытания, — близкие друзья.

— Об этом мне ничего не известно. Он сказал нам, что знает все ходы и выходы в этих компаниях и сможет быстро достигнуть соглашения.

— В чем суть иска? В том, что ваш сын не должен был принимать это лекарство, поскольку у него отсутствовало психическое заболевание?

— Я не уверена, что мне следует продолжать этот разговор, детектив. В нашем соглашении содержится особое положение о соблюдении конфиденциальности.

— Этот иск, должно быть, принес вам приличную сумму — такой скорый переезд явно обошелся недешево. Неужели вашему адвокату хватило времени, чтобы все уладить?

— Он сказал, что лучше заключить соглашение как можно быстрее, и мы не хотели тянуть время. Как я уже сказала, мэм, наверное, на этом разговор о моем сыне следует закончить.

Элли бралась за это дело без всякого желания, но в конце концов у нее проснулся интерес, и теперь она говорила себе, что не успокоится, пока не найдет ответы на все вопросы.

Когда они спускались по лестнице, Элли представила, как Дженет Моффит звонит по телефону своему адвокату Джорджу Лэнгстону. Они потратили почти неделю на Кейси Хайнца, и теперь, судя по всему, им придется начинать все сначала.

Рамона держала мать за руку, когда они входили в здание 19-го полицейского участка. Она ощущала себя маленькой девочкой, и прикосновение материнской руки ее успокаивало. Она поддерживала мать, та позволяла ей поддерживать себя, и это само по себе оказывало умиротворяющее воздействие.

Они пришли, чтобы подать заявление, и принесли с собой коробку из-под обуви. Перед тем как отправиться в участок, они водворили обратно выползших из нее личинок. Рамона держала коробку, а мать, надев на руки целлофановые пакеты, засовывала личинок внутрь. И та и другая отворачивали при этом голову в сторону, стараясь подавить отвращение.

Они обмотали коробку упаковочной лентой, завернули ее в пакет для мусора и выставили на террасу. Этим утром мать и дочь решили обратиться в полицию.

Им потребовалась целая вечность, чтобы объяснить офицеру, что произошло. Блог. Угрозы. Теперь эта старая помятая коробка из-под кроссовок «Адидас», наполненная личинками, питающимися гниющими останками цыпленка.

Офицер заглянул в коробку и тут же захлопнул крышку. Он сделал вид, будто его это ничуть не смутило, но Рамона заметила гримасу, мелькнувшую на его лице.

— У вас есть предположение, кто мог сделать это, мэм?

— Нет. Мы уже поговорили с нашим консьержем. Он нашел коробку вчера вечером возле входной двери дома. Эта зона находится вне досягаемости камер слежения. Так, по крайней мере, он мне сказал. Вы не можете снять с коробки отпечатки пальцев или произвести какие-либо другие следственные действия?

— Мы составим заявление и передадим его детективам. С вами обязательно свяжутся.

Рамона видела, что полицейский не воспринимает их всерьез.

— Вы ведь должны снять наши отпечатки пальцев, разве нет?

— Прошу прощения?

— Ну, если эксперты будут искать отпечатки пальцев, им нужно будет исключить нас из числа подозреваемых. — Рамона подняла руки. — Мы обе прикасались к коробке.

Когда они вышли из здания полицейского участка на Шестьдесят Седьмую улицу, вытирая черные кончики пальцев бумажными салфетками, у Рамоны возникло ощущение, что они сделали не все, что должны были сделать.

— Может быть, нам следует позвонить детективам, расследующим смерть Джулии. Им хотя бы известна подоплека.

— Во время их последнего визита к нам они фактически обвинили меня в том, что я сама пишу эти угрозы, чтобы привлечь к себе внимание публики.

У Рамоны возникло желание позвонить им, чтобы напомнить еще раз, что они ошибаются, если думают, будто Джулия угрожала ее матери. Но мать права. Им нельзя доверять. Эти детективы все испортили. Кейси провел в камере пять дней только потому, что они не желали никого слушать.