Проспав до самого утра, проснулся более-менее отдохнувшим. Доктора сегодня не было, вместо него явился жандарм. Не утруждая себя объяснениями, он принялся готовить принесенное с собой устройство, в котором я с удивлением узнал вариацию динамо машины с двумя педалями и сиденьем наподобие велосипедного. Забавно. Велосипеда здесь еще не изобрели, а цепной привод — пожалуйста. Пара помощников занесли стул с зажимами, меня бесцеремонно сдернули с кровати, зафиксировали на «троне». Жандарм начал присоединять провода к соответствующим зажимам. Деловитость и сноровка, с которой работали жандармы, показывали внушительный опыт. Особого предвкушения на лицах синемундирников я не заметил, но некое мрачное удовлетворение в глазах присутствовало.

«Ну что ж, хотите развлечения — я вам его устрою. Буду корчиться, как припадочный. Вот только с электрической машиной вы ошиблись, ребята» — подумал я, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Чуть прикрыв глаза, провалился в транс. Мне даже сильно напрягаться не пришлось. Слишком несовершенная пока техника, слишком ломкие провода, слишком много соединений. Сложнее было удержаться и не испортить машину сразу и полностью. Управился как раз к приходу чистого.

Динамо — машина особого интереса у священника не вызвала.

— Считаешь, это может заменить очищающий свет? — хмыкнул он.

Жандарм, заверил, что очищающий свет, конечно же, ничто заменить не может, но электричество, зато следов не оставляет, а если применить его с выдумкой, боли приносит в разы больше.

— Вы же сами говорили, святой брат, что очищающий свет — это не инструмент пытки. А это вот как раз он, этот самый инструмент. Вообще-то изначально один умник пытался создать машину, которой можно было бы гуманно казнить преступников. Но оказалось, что казнить ей как раз-таки достаточно сложно. Ну да ничего, мы ее для дела приспособили. Можете не верить, святой брат, но никто еще даже часа не продержался. Все выкладывают, всех закладывают. Друзей, жен, кого угодно. А если провода вот к этим пластинам приладить, электродами называемым, — жандарм был очень горд своими глубокими техническими познаниями, электроды, на которые он указывал, были установлены возле головы, так, чтобы можно было укрепить их на висках, — то можно и вовсе лишить преступника разума. Правда, это надо долго стараться.

— Ну что ж, давайте попробуем. — распорядился священник.

Жандарм зажал провода в руке, крутнул педали, дернулся. Удовлетворившись тестом, подключил провода к наручным браслетам, махнул рукой одному из помощников. Тот уселся на «велотренажер», принялся крутить педали…

Однажды, в прошлой еще жизни, я собрался куда-то ехать на троллейбусе. Это был очень старый троллейбус, сильно проржавевший. Ступени у него были кустарно обиты блестящей жестью — должно быть, чтобы не дать им разваливаться еще сильнее. На улице шел противный холодный дождь. Ботинки мои были мокрыми насквозь — у обоих треснула подошва, и я уже месяц не мог себе позволить новые. Я оказался перед открывшейся дверью первым из ожидающих, и, поскольку терять уже было нечего, спокойно шагнул одной ногой в лужу, а вторую поставил на ступеньку. Поставил, а убрать не смог. Странное чувство — мышцы просто отказались меня слушаться. Спустя пару секунд люди позади начали волноваться, меня подтолкнули, я отступил, и контроль над мышцами вернулся. Однако стоило вновь поставить ногу на ступеньку, и все повторилось — мышцы отказались повиноваться, и я так и не смог двигать ногами. Тот троллейбус уехал без меня, а я только потом сообразил, что это было — меня слегка тряхнуло током. Понятия не имею, откуда взялось напряжение на ступени троллейбуса, насколько оно было сильным, и почему другие пассажиры ничего такого не почувствовали. Возможно, у них была более надежная обувь. Не важно.

Когда жандарм принялся крутить педали, я вспомнил этот случай. Ощущения были примерно такие же, только сильнее, гораздо сильнее. Мышцы свело судорогой, которая все никак не прекращалась. Боль нарастала постепенно, и, казалось, конца этому не будет. В голову против воли полезли дурные мысли. Что, если воздействия было недостаточно? Почему это не прекращается?

Боль прекратилась так резко и неожиданно, что я чуть не выдал себя. Мышцы вдруг отпустило, воздух, который я все никак не мог протолкнуть в грудь, грозил ворваться в легкие. От одежды после вчерашнего осталось только несколько тряпок, которые я пустил на набедренную повязку, так что любые изменения в состоянии стали бы видны палачам в тот же момент. Я все же удержался. Может, на секунду мышцы и расслабились, но я взял себя в руки, не дал себе вдохнуть. Медленно, сквозь по-прежнему стиснутые зубы, втянул немного воздуха, и так же медленно выдохнул.

Жандарм не прекращал крутить педали. Похоже, мне решили сразу показать максимум возможностей чудо-машины. Я по-прежнему сидел молча, стиснув зубы, остановившимся взглядом упершись в потолок. «Боги, да если бы ток все еще шел, я бы уже свалился без сознания!» — подумал я. А ведь действительно, скорее всего на это и есть расчет! Наконец, спустя минут пять, жандарм подал команду подчиненному. Динамо-машина замолчала, а я обмяк в кресле, свесив голову.

— Вы не перестарались? — холодно уточнил чистый. — Для допроса он должен быть жив и в сознании.

— Ничего, светлый брат, это всегда так. Сейчас водой отольем. Зато сразу будет знать, чего бояться.

Через минуту вышедший из камеры помощник выплеснул мне на голову целое ведро чистой ледяной воды. Это было восхитительно! Я успел сделать несколько глотков, да еще и горящую после вчерашнего кожу смочило. Просто праздник какой-то! Подняв голову, я обвел мутным взглядом жандармов. Священник стоял за спиной.

— Очнулся? Тогда начнем с того, на чем остановились вчера. Куда может пойти твоя подруга?

— Когда мы надолго расстаемся, она стремится меня найти, — ответил я. — Сейчас наверняка так же.

— Ну вот, так бы сразу и говорил. Ты что, думаешь, мы и сами не догадались бы об этом? Тогда вернемся немного назад. Расскажи, благодаря каким силам ты смог уничтожить Нону.

— Пулемет, — ответил я. — Мы использовали пулемет, чтобы продавить его защиту, а потом я бросил в него взрывчаткой.

— Ты не использовал нечистых сил против него?

Опасный вопрос. Мне не нужно, чтобы он знал о том, что у меня вообще есть манн, тем более никто не должен знать, какой именно. От этого зависит мой план. Так что я должен ответить правду.

— Нет, — говорю я. — Иерарх умер, потому что у него под ногами взорвалась взрывчатка. Моя подруга добила его, когда он был уже без сознания. — А то, что без моей помощи взрывчатка могла и не взорваться, это можно не говорить.

— Это правда, — удивился следователь. — Жандармы, прочь из камеры. Отойдите достаточно, чтобы не слышать нашей беседы — следующий вопрос, это дело церкви. Когда закончу я спрошу у вас, слышали вы, и тот, кто солжет должен будет умереть.

Синемундирники молча и очень поспешно убрались из камеры, по полу застучали шаги.