— Очень благодарен вам за заботу, доминус Ортес. Не думаю, что защитник как-то сможет помочь. Уж простите, но как бы долго не длились разбирательства, конец у них будет один. И знаете, я смирился с этим. Такова моя судьба, и я приму ее так, как подобает честному человеку.

Доменико снова недоуменно выпучил глаза. Похоже, не может понять подтекст. А между тем, никакого подтекста нет. Бежать я не собираюсь.

Скомкано попрощавшись, он вышел. Принесли тюремный завтрак, который был ничем не лучше вчерашнего. Удовольствия от поедания никакого, но в целом чувство голода притупил — уже хорошо. Сегодня я чувствовал себя достаточно прилично, чтобы попытаться вставать. Да и привести себя в порядок не помешало бы, так что я попросил у тюремщиков воды для умывания, и, о чудо, мне даже не отказали. Странно. Пугает такая отзывчивость. Так и не придумав, какой в этом может быть подвох, я с удовольствием умылся, и, насколько смог, обтерся влажной тряпкой. Полноценно постираться, жаль, не вышло. Одежда на мне была относительно чистая — по сравнению с той, в которой меня доставили в тюрьму. Тем не менее я провел в этой тюремной робе уже несколько дней. Ее удалось только намочить и вывесить для просушки. Ну, хоть что-то. Усталость после этих нехитрых действий накатила страшная. Сопротивляться ей даже не пытался — уснул, накрывшись тонким ветхим одеялом. Впрочем, спал достаточно чутко, так что теперь был точно уверен — обеда не было, как и ужина. Это было не так уж важно, потому что во сне ко мне вновь являлась Кера.

* * *

Вечером, остановившись в очередном разоренном поселке, Еву по обыкновению привязали на улице. В этот раз к столбу, на котором висело било — созывать селян на сход или предупреждать об опасности. Следить, чтобы пленница не сбежала, оставили двух легионеров. Один из них — тот, который утром интересовался у командира на предмет любовных утех. Еве было безразлично. Теперь она видела — они все ее боятся. Замечала взгляды, которые на нее бросают легионеры. Даже то, что ее привязывают на ночь на улице, подальше от домов, где ночуют солдаты, говорило о том, насколько они опасаются. Да, немного мучений и крови стоит того, чтобы увидеть этот страх. Заметив, какое впечатление оказывает на легионеров ее кровавая улыбка, девушка весь день пугала оказавшихся рядом солдат, так что к вечеру от нее действительно начали шарахаться.

Она сидела возле столба. Мелкий дождик стекал по лицу, капли быстро становились розовыми, смешиваясь с кровью, стекали по телу, приятно щекоча. Часовые устроились под навесом, возле дома напротив, пытались играть в кости, согреваясь бутылкой вина. Сосредоточиться на игре не получалось — мешал пристальный взгляд пленницы, которая не сводила взгляда с конвоиров, отчего солдаты только чаще прикладывались к бутылке — алкоголь помогал заглушить страх. Впрочем, скоро Еве это развлечение надоело, и она прикрыла глаза. Усталость давала о себе знать. Девушка решила отдохнуть хоть немного. Заснуть в таких условиях невозможно, но ей нужно беречь силы.

Прошло несколько часов, а потом она услышала слабый шепот:

— Домина Ева… Вы меня слышите?

Голос Ева узнала сразу же. Ремус. Надо же, догнал. Хотя она не очень-то надеялась, что он хотя бы выживет. Открыла глаза, всмотрелась в темноту. В поселке царила тишина. Даже часовые, утомившись игрой, теперь мирно дремали. Оба. Тусклый фонарь возле лавки освещал сгорбленные фигуры — легионеры дремали сидя. Под лавкой в свете фонаря поблескивала пустая бутылка из-под вина.

— Слышу, — шепнула девушка, и даже кивнула для верности.

— Я вам сейчас помогу. Только постарайтесь не шевелиться.

«Интересно, как ты мне поможешь, мальчик?» — думала Ева. Проволока крепкая. Ножом резать долго… И тут же почувствовала, что петля на шее, за которую она была привязана к столбу, ослабла.

— Я вам сейчас еще руки освобожу, а ноги вы сами, хорошо? А то увидят.

Ева кивнула. Несколько минут возни, и вот, руки, стянутые за спиной, расслабленно повисли. Пошевелить ими не получалось — даже пальцами. Слишком затекли.

— Вот, возьмите кусачки, — кажется, в ладонь что-то ткнулось, а может, ей только показалось. В любом случае, никакого толку он кусачек нет, она даже пальцы не чувствует. Обидно.

— Я рук не чувствую, — шепнула Ева. — Лучше отцепи меня от столба. Они все равно уже спят, не увидят.

Долгое соседство с Керой не прошло даром, Ева почувствовала, как от мальчишки пыхнуло удивлением. Ну да, непривычно видеть неуязвимую, сильную, и нечеловечески быструю девушку настолько беспомощной.

Глупых вопросов от Ремуса не последовало. Ева почувствовала, что со столбом ее больше ничего не связывает, и начала медленно отползать подальше, упираясь пятками в землю. Замерзшие мышцы, долгое время лишенные движения отзывались болью на каждое движение, но Ева удерживалась от стона. Не хотела упустить столь неожиданно появившийся шанс.

Деревня, до того, как ее разорили легионеры, процветала. По крайней мере, у жителей оказалось достаточно средств, чтобы замостить центральную улицу камнем. Теперь Ева проклинала эту их основательность — она ползла, упираясь локтями в булыжники. Очень быстро руки оказались сбиты в кровь — новая нотка боли в той непрекращающейся симфонии, которой девушке приходилось наслаждаться не первые сутки. Ремус помогал по мере сил, но Ева, даже не видя мальчишку, чувствовала, что он и сам едва держится на ногах.

Они все-таки справились. Сто футов до ближайшего дома, в полном молчании, рискуя в любой момент быть обнаруженными часовыми. На середине пути в руки, освобожденные от проволоки, пришла такая боль, что все предыдущие мучения забылись. Кровь возвращалась в перетянутые прежде кисти. Ева едва удерживалась от того, чтобы завыть в полный голос. И вот, казавшаяся такой долгой дорога закончилась. Девушка привалилась спиной к каменной стене дома. Ремус возился с ее ногами — Ева смогла разглядеть крохотные щипцы, кажется, даже маникюрные. Боги, где он это раздобыл?

— Домина Ева, нам нужно бежать. — Зашептал мальчишка, справившись с последним витком. — Они скоро обнаружат, что вас нет, и начнут искать.

Ева кивнула. Парень прав. У них есть максимум час, чтобы уйти, а потом ее начнут искать. И непременно найдут — по-другому и быть не может. Далеко ли она уйдет, наполовину калека? Ее даже не кормили эти три дня, да и поить забывали. Благо дождь шел часто, и она могла слизывать капли с лошадиного бока. Следопыты из этих легионеров никакие, но тут надо быть полным идиотом, чтобы не разыскать ее. Скрыться, запутать следы, нет ни единого шанса. Значит, нужно сделать так, чтобы преследователи и не пытались ее искать.

Ева поднялась на ноги. Боль, опять боль. К ней невозможно привыкнуть — каждый раз она расцвечивает мир новыми оттенками красок и ощущений.

— У тебя есть нож? — спросила девушка. Говорить без стягивающей губы проволоки было непривычно. И да, больно.

Ремус молча протянул ей штык от винтовки. Мальчишка выглядел паршиво. Пуля сорвала кусок кожи на голове, практически лишив парня скальпа. Видимо парень, когда очнулся, кое-как приладил лоскут на место, но ровно, естественно, не получилось. Дождь смыл кровь, а темнота скрыла детали, но выглядело это все равно страшно.