Закончив обед, она снова прошла мимо нашего столика и вновь очень вежливо улыбнулась мне, не обратив, однако, ни малейшего внимания на моего спутника. Когда вышла, Ларсен произнес:

– Нет. Та была несколько ниже…

– А поведение ее напоминало манеры остальных танцовщиц?

– Скорее, нет. Естественно, насколько я могу судить об этом. Тут я не много знаю. Но, как мне помнится, Бакстер считал это большим плюсом.

Соответственно, ничего существенного я из него вытянуть не смогла. Потому, вернувшись в свой номер, села за письмо. Написала так:

Уважаемый г-н Бакстер! Наш общий приятель, г-н Джо Ларсен Кнайдл, вспоминал о некой девушке, которая интересует меня по исключительно личным причинам. Много лет назад я потеряла ее из виду и была бы Вам безмерно благодарна, если бы Вы предоставили мне определенную информацию. Мне это очень нужно.

Имя той дамы – Элизабет Норманн. Однако, выступая в кабаре, она использовала имя Салли Ней. Сведения, которыми я обладаю, говорят о том, что четыре года назад она пребывала в Буэнос-Айресе.

Не знаете ли Вы, где она находится нынче? И где была раньше? Какие у нее были намерения? Не вышла ли она замуж? Не намеревалась ли сменить профессию? Все, что Вы сумеете о ней написать, очень мне пригодится. А если у Вас случайно окажется ее фотография – молю прислать и ее. Горячо обещаю, что верну фото.

Естественно, никто, кроме г-на Ларсена, не будет знать о том, что я Вам пишу, как не будет знать и обо всем деле. Заранее благодарю Вас за доброту и приношу глубочайшие извинения, что отбираю у Вас драгоценное время.

Г. Реновицкая

Я сама отнесла письмо на почту и отослала его заказной экспресс-доставкой. На обратном пути мне пришло в голову, что, даже если американец не захотел бы писать ответ или предоставить мне информацию, у меня имеется еще одна возможность: обнаружив этот новый след, я могу сообщить о нем в то брюссельское детективное агентство. Для них не составит труда проверить этот Буэнос-Айрес.

Ах, если бы я могла переслать им ее фото!

И тут меня вдруг осенило. Ведь в Крынице на каждом шагу фотографируют прохожих. Фотографов тут пруд пруди. Не может быть, чтобы ее ни разу не сфотографировали. Нужно просто осмотреть большие фотоателье – и я наверняка найду то, что ищу.

Я потратила на это четыре битых часа и, естественно, с успехом. Обнаружила два снимка. Совершенно отчетливых, с хорошо различимым лицом. Поскольку я опасалась, что мне не захотят их отдать, я поступила немного некрасиво, но другого выхода не было. Когда тамошняя дамочка отвернулась, я украла оба снимка, сунув их в сумочку. Чтобы хоть как-то им это компенсировать, попросила девушку увеличить свое фото, которое тоже нашла тут. Теперь задание тем, из Брюсселя, очень облегчится. Может, они сумеют обнаружить и другие ее следы.

Подожди же. Я докажу, что не так просто отобрать мужа у женщины, которая умеет за себя постоять и у которой достаточно стойкости, чтобы вести эту битву со всей решимостью.

Итак, Ромек нашелся. Было это довольно забавно. Между тем, прежде чем я опишу все, мне следует записать вещи более важные. А именно: вчера я отослала письмо в Брюссель вместе с фотографией. Вторую оставила себе. Спрятала ее между платками в шкафу. Детективам же сообщила, чтобы не экономили на средствах, сделали с фото достаточное количество отпечатков и разослали в подобные агентства по разным странам.

Теперь-то дело пойдет быстрее. Если от Бакстера я получу подтверждение моих подозрений, у меня будет достаточное количество компрометирующих ее материалов. Тогда я смогу смело заявить, что она международная авантюристка с весьма скандальным прошлым. И как знать, не двоеженка ли. Может ведь оказаться и так, что тот господин, с которым она жила в Биарицце, был ее настоящим мужем.

Я встретила ее нынче утром в холле. Был у меня превосходный повод начать разговор, поскольку, собственно, переносили мои вещи в апартаменты на третьем этаже, номер, что находился над ее.

– Теперь мы соседи, – сказала я. – Но не опасайтесь. Я не стану устраивать у себя танцев или бега наперегонки.

– Даже если бы и так, – ответила она вежливо, – вы настолько легкая, что это не произвело бы никакого шума.

Поскольку у обеих нас оказались дела, мы вышли вместе. Многие из встреченных мною кланялись, и Бетти заметила:

– У вас тут множество знакомых.

– О да. В связи с валютными ограничениями немало людей не может выехать за границу и по необходимости приезжает на отдых сюда. А вы, кажется, до сих пор проводите время одна?

– Да. И не стремлюсь к большому обществу. Познакомилась лишь с несколькими господами и парой дам. Ах, хорошо, что вы мне напомнили. Надо заглянуть в одну квартирку, чтобы извиниться перед моим партнером по лыжам за то, что не пришла нынче утром на тренировку. Не войдете ли на минутку со мной? Это достаточно милый парень.

Естественно, я немедленно согласилась. Во-первых, мне было интересно, какой вкус у этой женщины, во-вторых, юноша мог быть ее любовником. Не стоило отказываться ни от одной возможности узнать побольше о ее интимных делах.

И вдруг такая комическая неожиданность! Мы входим, и тут при виде Бетти от столика вскакивает – Ромек! Я едва не рассмеялась.

– Ну, мы прекрасно знакомы! – воскликнула я.

Ромек покраснел, как полевой мак, смешался, чуть не упал, споткнувшись о стул. Выглядел будто школяр, пойманный в кладовке за поеданием повидла. Охотно прыгнул бы и в окно. Я его положению не позавидовала бы. Потому что, с одной стороны, его прятки ни к чему не привели, а с другой – могло оказаться, что у него с Бетти роман, а он притворяется влюбленным в меня.

Естественно, я понимала, что это неправда. Я его слишком хорошо знаю. О романе между ними и речи быть не могло. Они действительно лишь партнеры по спорту. Но, если говорить начистоту, сам факт того, что они знакомы, не слишком приятен мне. С моей стороны это нисколько не зависть, Боже сохрани. Я не намерена бороться за внимание ни одного мужчины, а тем более – Ромека. Полагаю, пока могу себе позволить это. Но отчего он сошелся именно с ней?!

Поскольку я знала, что ему хотелось, чтобы мы как можно быстрее оставили его одного, я максимально спокойно присела за столик и приказала дать мне чаю. Разговор пошел таким образом, что Ромеку следовало впасть в неистовство. По крайней мере я обращалась к ним двоим. «Что панство об этом думает?», «Что панство нынче поделывает?», «Какие у вас планы на ближайшие дни?»

Бетти не замечала в моем поведении никакой иронии, поскольку знать не знала, что единит меня с Ромеком. Он аж поджимался внутренне. Я делала все это не только от злости. Прекрасно понимала, что Ромек предпочел бы отдать все, только бы разубедить меня, что он – любовник этой женщины. К тому же теперь мне нет нужды искать его. Он согласился лично объясниться со мной. Чтобы его добить, я сказала: