Услышав шаги, Дивикон поднял голову. В мерцающем свете масляных ламп я заметил, что его лоб покрыт крупными каплями пота. Каждый вдох давался старику с трудом. Когда он наконец разрешил мне заговорить, я рассказал ему обо всем, что узнал в канцелярии Цезаря. К моему величайшему удивлению, Дивикону было известно абсолютно все, причем в мельчайших подробностях.

— Так чего же вы ждете? — не сдержался я. — Почему вы не отправитесь в обход, через ущелья?

Из темноты вышел Наммей. По выражению его лица я понял, что он собирается немедленно поставить меня на место, поскольку простой семнадцатилетний раурик не имеет права давать советы великому Дивикону. Но вождь жестом велел Наммею молчать.

— Корисиос, — не торопясь начал Дивикон. Он говорил тихим голосом, едва слышно. — Я прекрасно понимаю, что Цезарь боится гельветов. Именно поэтому он решил стянуть к Генаве столько легионов. Но если он запретит нам идти через его провинцию, то мы смиримся с таким решением и пойдем другим путем. В конце концов, это его провинция.

— Ему все равно, каким путем пойдут кельты! Он будет преследовать вас и за пределами своей провинции.

— Я знаю, Корисиос. То же самое рассказывают и рабы, которые каждую ночь переплывают на наш берег, убежав от своих хозяев. Если Цезарь в самом деле решит напасть на нас, то еще одна река будет названа в честь славной победы над римлянами. Мы не станем прятаться, а примем бой. Кельты привыкли решать разногласия со своими врагами на поле битвы. Мне будет гораздо приятнее сражаться против шести римских легионов, чем против двух. Тогда наша победа станет еще более значительной.

Мне просто не хватало слов, чтобы дать достойный ответ. Зачем я потратил пять серебряных денариев и отдал аллоброгам столитровую бочку с вином? Все мои усилия в самом деле оказались бессмысленными. Поблагодарив, я отказался от предложения Дивикона поужинать вместе с ним. Но никто даже не подумал выразить мне благодарность за то, что я рисковал своей жизнью. А если разобраться, то с какой стати они должны были меня благодарить? Ведь вожди и так все знали. Я же лишь напрасно подвергал себя смертельной опасности. Во время разговора с Дивиконом я изо всех сил старался скрыть свое разочарование. Не знаю, насколько хорошо мне это удалось, но, покинув палатку вождя, я уже больше не мог себя сдерживать. Все мои чувства вытеснила злость.

У входа меня уже ждал Базилус. Он широко улыбнулся и тут же крепко обнял меня. Базилус проводил меня до самого берега Родана. По пути я рассказал ему обо всем, что мне пришлось пережить в Генаве и в лагере десятого легиона. О Мамурре, Бальбе, Гае Оппие и Авле Гирте. Я также поведал своему другу о том, какое впечатление произвел на меня сам Цезарь.

Когда я в сопровождении раба Кретоса уже по пояс вошел в холодную воду, Базилус крикнул мне:

— Корисиос! Скажи, мы с тобой еще когда-нибудь увидимся?

— Да, — сказал я ему, — мы с тобой встретимся, мой друг В этой жизни и в этом мире!

Вновь под покровом темноты мы с рабом перебрались через реку. На противоположном берегу охрана уже вовсю веселилась. Я слышал, как аллоброги горланят свои песни, рассказывающие о подвигах их героев. Наверняка они уже успели наполовину опустошить бочку с вином местного производства. Сопровождавший меня раб вдруг ускорил шаг и оказался впереди. Я как раз собирался выпрямиться во весь рост и сообщить страже, что мы вернулись, но в этот самый момент на раба Кретоса обрушился град стрел, и он рухнул в воду.

— Ах вы проклятые недоноски! — заорал я что было духу. — Ведь это же я, Корисиос!

Но к моему величайшему удивлению, я вновь услышал свист стрел, которые одна за другой с плеском падали в воду рядом со мной.

— Идиоты! Я друид самого Цезаря!

Я лежал на животе, стараясь спрятаться за тело убитого раба.

— Таранис! — вскричал я что было мочи. — Пошли несчастья на голову того, кто следующим выстрелит в меня! Пусть его поглотит морская пучина, пусть все его потомки до третьего колена будут прокляты! Не пускай их души в царство мертвых! Пусть они целую вечность блуждают среди живых и не знают покоя…

— Прекрати же, друид! — прервал меня кто-то.

— Помогите друиду выбраться на берег! — услышал я голос другого воина. Это был командир отряда аллоброгов. Когда я подошел к берегу, он добавил: — Успокойся, друид. Это было досадное недоразумение.

— Где Сильван? — тут же крикнул я.

Аллоброг со страхом смотрел на меня.

— Ты в самом деле друид? — спросил он.

— Да, я — друид! — воскликнул я. — Отвечай, куда запропастился Сильван?

— Этого римлянина уже и след простыл.

— Помоги мне, я сам не смогу здесь подняться! — приказал я аллоброгу.

Он осторожно взял меня за руку и помог выйти из воды на крутой берег. Командир стражи сбивчиво повторял:

— Сними с нас проклятье, друид, мы не хотели причинить вреда ни тебе, ни твоему рабу. Так уж получилось…

— Лучше бы тебе помалкивать! — прикрикнул я на воина. — А то я прокляну всех твоих потомков!

— Послушай же меня, друид… Прости нас, мы…

— Допустим, что я тебя прошу, — прошипел я, — но как ты думаешь, простит ли тебя Таранис, который является моим покровителем?

— Может быть, мы должны принести ему жертву? — спросил отчаявшийся аллоброг.

— Для начала доставь меня в лагерь купцов. Но учти: ты должен найти для меня лошадь.

Меня так и подмывало заставить воина вернуть мои деньги, но я знал, что Таранису подобные действия, совершаемые от его имени, вряд ли придутся по вкусу. Друид не имеет права угрожать кому бы то ни было карой богов с целью обогатиться. Поэтому командир аллоброгов велел одному из своих подчиненных отдать мне лошадь, а затем проводил меня до самого лагеря купцов. Перед тем как отпустить его, я велел ему принести в жертву богам реки все оставшееся у них вино. А также три головы легионеров. Воин, облегченно вздохнув, опустился передо мной на колени и поблагодарил меня. Он обеими руками обхватил мои ноги, так что мне с трудом удавалось удерживать равновесие. Я все еще злился на стражу, которая убила раба Кретоса, поэтому ничего не ответил командиру отряда аллоброгов и жестом велел ему исчезнуть с моих глаз.

После всех злоключений, выпавших на мою долю той ночью, я очень устал, поэтому тут же рухнул на ложе в палатке Нигера Фабия. Ванда и араб с нетерпением ждали моего возвращения. Едва я откинул полог, закрывавший вход, как Нигер Фабий дал своим рабам знак внести блюда с едой. Мне подали жареную на открытом огне Рыбу, фаршированную кориандром и изюмом. Это великолепное блюдо было сдобрено острым соусом из меда, уксуса и растительного масла, а также посыпано перцем, любистком, поджаренным тмином, луком и дамасскими сливами без косточек. Рассказывая о невероятных событиях этой ночи, из-за которых я едва не лишился жизни, я жадно поглощал великолепную еду. Такого отвратительного настроения у меня еще никогда не было. Я рисковал своей жизнью, чтобы предупредить свой народ о грозящей ему опасности, и чего я смог добиться? Ровным счетом ничего!