— А что такое «ядерный взрыв»?

— Если они есть на пленке, то он знает. Отправляйся.

Нефтис поднялась и пьяной походкой двинулась вдоль стены. Правитель проводил ее взглядом и отправился в Белую Башню.

* * *

Найл оказался в высоком сводчатом храме с рядами темных дубовых скамей, кафедрой и органом. В нишах стен стояли раскрашенные статуи святых с поникшими печальными лицами. Перед алтарем и статуями горело множество свечей, отчего воздух наполнялся тяжелым липким запахом. Перед распятием в полтора человеческих роста стоял на коленях старик в отпаренной черной сутане и истово крестился.

— Эка невидаль, — хмыкнул Найл, — собор Нотр-Дам в Париже. Шедевр средневековой готической архитектуры. Я за последние дни еще и не такое видел.

— Это Кельнский собор, — поправил Стииг, повернув к нему голову. — Хотя архитектурный стиль и эпоху ты угадал правильно. А собор Нотр-Дам, к сожалению, до нашего времени не сохранился.

— А Кельнский собор сохранился?

— А что ты видел за последние дни? — увильнул от ответа Стигмастер.

— Пока твоя умиротворяющая машина не выгонит из меня усталость, ни слова не скажу.

Старец хмыкнул. Силуэт собора стал стекать вниз, и вскоре правитель смог разглядеть контуры истинного внутреннего убранства Белой Башни. Найл направился прямиком к умиротворяющей машине, забрался на стол и закрыл глаза.

Тело обволокло нежным, ласковым теплом, снимающим напряжение, расслабляющим мышцы. Найл мгновенно заснул, но тем не менее ощутил, как в мозгу появилась точка чистого белого света. Она разрасталась, превращаясь в пятнышко, в круг, захватывая в свою власть сперва голову, потом плечи, грудь, руки, и так до тех пор, пока в белом свете не оказался весь человек. В этом чистом круге не было места грусти и страху, боли и усталости, а потому правитель сладко потянулся, повернулся на бок и открыл глаза.

— Уже все?

— А разве ты чувствуешь себя разбитым?

— Нет. — Найл зевнул, опустил ноги на пол, тряхнул головой. — Хорошо.

— Так где ты был?

— Подожди, сейчас мороженого возьму.

— Однако ты становишься бесцеремонным!

— Рассказ долгий будет. Боюсь проголодаться. — Он взял порцию фруктового, порцию апельсинового и половинку шоколадного. Уселся на выступ перед прозрачной стеной. — Пожалуй, я начну с самого начала. Спустились в метро мы на станции «Музей искусств»…

— Значит, они не заглушили реактор… — задумчиво подвел итог рассказу старец, подергивая себя за бороду.

— Так под нами действительно работает самый настоящий атомный реактор? — все не мог поверить Найл.

— Точнее, лучевой промышленный реактор типа ПЛДА-95. Они стоят под каждым пятым достаточно крупным городом. А откуда еще, по-твоему, могли получать электроэнергию местные заводы и лаборатории синтеза?

— И он работает до сих пор?

— Эти реакторы рассчитаны на семьдесят лет эксплуатации. Учитывая то, что он работает в холостом режиме, эту цифру можно смело умножить на сто пятьдесят.

— И все это время хищники живут под землей? Неудивительно, что они стали мертвецами!

— Тут ты не прав, — покачал головой Стииг. — Рядом с реактором построен настоящий жилой комплекс со столовыми, медицинскими стационарами, учебными классами. Весь обслуживающий персонал, все три смены — почти шестьсот человек — могли провести там всю жизнь в полном комфорте.

— Ты хочешь сказать, работников замуровывали вместе с реактором?!

— Нет, все не так. — Стииг уселся рядом с Найлом. — Дело в том, что многие люди раньше испытывали почти патологический страх перед атомной промышленностью. Поэтому проектировщики предусмотрели самые жесткие меры безопасности. Так, например, управляющий компьютер не просто имеет инстинкт самосохранения, он способен даже убить человека для обеспечения собственной работоспособности. Кроме того, в случае неисправностей весь энергетический сектор можно было загерметизировать вместе с жилым комплексом на неограниченный срок.

— Вместе с людьми?!

— Что ты так за них беспокоишься? — почему-то обиделся старец. — Эта система предусмотрена только на самый крайний случай и только на время ликвидации последствий аварии. Лучше рискнуть шестьюстами людьми, чем пятимиллионным городом. Да и условия жизни там совсем неплохие. Ты сам убедился: работники станции предпочли под землей комету пересидеть, вместо того чтобы улететь вместе с остальными.

— А как же радиация?

— Ну, как раз радиации бояться им ни к чему. Разве что своей.

— Значит, под землей им совсем хорошо?

— Согласно принятым нормативам.

— Совсем хорошо… — Найл встал, отнес чашку к синтезатору пищи, поставил в мусорный отсек, подумал, достал обратно, заказал порцию ананасового пломбира, вернулся на свое место и закончил: — Вот только мертвецами они стали все поголовно.

— Да какие же они мертвецы! — встопорщил седенькую бороду Стииг. — Обычные люди.

— Ха, обычные. Ни малейшей искры сознания. — Найл облизал ложку и постучал ею себе по лбу. — Пусто в голове-то.

— Ну, нет у них сознания, — согласился старец, — ну и что?

— Как это что?! — поперхнулся Найл мороженым. — Да даже порифиды имеют хоть мизерное, но сознание, а хищники пустые — как воздушный шарик!

— В том-то и дело, что мизерное! — повысил голос Стииг. — Их сознание является частью организма! Человек значительно выше по уровню развития, у него подобной связи нет.

Правитель задумчиво съел несколько ложек мороженого, затем повернул к старцу голову:

— Не понял.

— Подожди. — Стииг несколько минут смотрел прямо перед собой, потом сказал: — Попробую объяснить. Представь себе камень. Его можно просто бросить с места на место. Если сделать тачку, то можно переместить много камней, но тачку нужно везти за ручки. Если сделать тележку, то нагрузить можно еще больше, но везти сложнее. Если поставить мотор, силу прилагать уже не нужно, но управлять станет сложнее. Если делать машину мощнее и сложнее, то и управлять становится труднее. Но только до некоторого предела. Потом часть управляющих функций машина начинает брать на себя. И при дальнейшем усложнении она все меньше и меньше нуждается в водителе. Достаточно общих указаний о точке назначения.

— А при чем тут люди?

— Люди этот путь развития уже очень давно прошли. Сознание выполняет только внешние функции: контакты людей между собой, корректировка совместных усилий. Определение направления действий. Абстрактное мышление не нужно организму, эти сложнейшие функции выполняются для нужд социума. Ты задумываешься о том, как двигать рукой? Она сама отдергивается от горячего предмета. Ты задумываешься о том, как переставлять ноги? Ты лишь решаешь, куда идти. Причем описано много случаев, когда задумавшийся человек долго совершает весьма сложные действия. И чаще всего без ошибок. Ты когда-нибудь слышал о сошедших с ума животных? Нет. Они неизменно погибают. А вот психически больные люди годами жили как в обществе, так и вне, без помощи сознания. И не погибали. Юродивые, отшельники, одичавшие. Все — без нормального человеческого сознания. Если сравнить человека с океанским кораблем, то сознание, скорее всего, даже не капитан, оно — вымпел на мачте. С ним, конечно, лучше, но и без вымпела корабль не потонет.