Вопрос действительно сложный, и при том недостатке позитивных данных, который имеет место, любой ответ будет только гадательным. Перед нами широкое поле для гипотез и допущений. В конце концов, вполне возможна банальная ошибка историка. Геродот, естественно, не занимался специально биографией Сапфо и не изучал материалы, связанные с ее родственниками, но в любом случае он знал, что поэтесса жила в Митилене. Отсюда он мог сделать ложный вывод: коль скоро она там жила, то, значит, там она и родилась. А стало быть, там же родился и ее брат.

Если же Геродот не ошибся, то есть и иные варианты. Например: Харакс родился в Эресе, как и Сапфо, но со временем перебрался в Митилену и сумел получить там права гражданства. Он, как купец, плававший в Египет, должен был быть в этом заинтересован: Митилена имела в Навкратисе свое, так сказать, «представительство», а захолустный Эрес — нет.

Как гражданин одного полиса мог стать гражданином другого? Выше об этом уже говорилось: посредством «благодеяний», то есть элементарного финансового спонсорства казне государства, в которое он хотел перебраться. Харакс был явно человеком небедным, и если он захотел бы войти в число митиленских граждан, он добился бы своего. Тем более что, как опять же отмечалось ранее в этой книге, между полисами Лесбоса существовали более тесные связи, чем те, которые наблюдались по большей части в античном эллинском мире.

* * *

«О жизни Сапфо известно мало, о ее смерти — ничего», — совершенно справедливо отмечается в одном из важнейших современных словарей, посвященных античности[146]. Даже и пытаться невозможно определить с какой-либо степенью точности время ее кончины. Можно сказать только одно: когда в Египте правил фараон Амасис (а он пришел к власти, как мы знаем, в 570 году до н. э.), поэтесса была еще жива. Это с неизбежностью следует из того разбора эпизода с Хараксом и гетерой, который был сделан чуть выше.

Из некоторых стихотворений самой Сапфо, может быть, следует, что она дожила до старости. Особенно характерен тот фрагмент, который сейчас будет приведен. Он, к сожалению, довольно плохо сохранился, и в цитируемом русском переводе в результате будет немало многоточий, обозначающих места, которые невозможно восстановить:

Очень типичный мотив — «стара телом, но молода душой». И, как водится, в связи с этим — аллюзия на миф об Эос и Тифоне (Титоне). Богиня зари, согласно этому мифу, полюбила человека. Титон жил в Трое, был братом ее царя Приама. Но Эос перенесла его в Эфиопию. Она упросила Зевса дать Титону бессмертие, но забыла вымолить ему заодно и вечную юность. Сама Эос оставалась такой же молодой, а ее возлюбленный со временем превратился в дряхлого, немощного старца.

Итак, Сапфо сетует на то, что она, постарев, стала уродливой. Впрочем, какой-то особенной красотой она, как отмечалось уже в самом начале книги, и раньше не отличалась. Характерно в этом смысле такое, например, ее суждение:

Здесь противопоставляются друг другу внешняя красота и внутренняя (то есть в конечном счете богатство духовного мира). Последняя, убеждена поэтесса, влияет на общее восприятие человека другими, и тут она, бесспорно, права.

В другом месте Сапфо сетует:

Это, безусловно, намек на неразделенные чувства. Красавицы, как известно, с подобной проблемой просто не сталкиваются. Сапфо остается надеяться на посмертную славу — коль скоро при жизни не хватило внимания.

Несомненно, не забыли. Кстати, что значит «дожила до старости» применительно к женщине тех времен, о которых мы пишем? Поэтессе могло быть 50 лет или даже меньше, когда она написала процитированные выше строки о седине и морщинах. Представления о том, когда у представительниц слабого пола наступает преклонный возраст, вообще говоря, резко изменились относительно недавно. Еще в русской классической литературе XIX века вполне можно встретить выражения в духе «вошла старушка лет сорока»…

Или вот, допустим, такой пример. Что ныне понимают под «дамой бальзаковского возраста»? Разъяснять, думается, не нужно. Имеют в виду женщину, находящуюся на переходе от зрелого возраста к пожилому. А между тем само это выражение появилось тогда, когда вышел в свет роман О. де Бальзака, называвшийся «Тридцатилетняя женщина». Тридцать лет — вот он, бальзаковский возраст (!!!). Ныне об этом почти никто даже не догадывается. По нашим-то временам в 30 лет, как говорится, жизнь только начинается…

Пережила ли Сапфо своего мужа Керкила? Опять же — никаких точных данных в нашем распоряжении нет, и приходится прибегать к гипотезам. Полагаем, что все-таки пережила, да и в целом брак их был не слишком долгим — либо из-за ранней смерти супруга, либо, не исключено, из-за развода.

Почему мы так полагаем? В стихах Сапфо, как упоминалось, есть сведения только о горячо любимой дочери Клеиде, но не о каких-либо других ее детях. Сильно подозреваем, что больше никаких детей в семье Керкила и нашей героини так и не было. С другой стороны, любой античный грек, вступая в брак, мечтал прежде всего о рождении сыновей (или хотя бы сына). Ведь только потомки мужского пола могли выступать в роли законных наследников, продолжателей рода; девочки, девушки, женщины таких прав не имели. В пятую седмицу жизни (от двадцати восьми до тридцати пяти лет), как пишет афинянин Солон (это его стихотворение целиком уже цитировалось выше — Солон. фр. 27 West), —