Евгения не смогла сдержать вздох. Она ждала этого и боялась. Здесь, в госпитале, ещё была возможность отказаться. Но если она уедет с Григорием, это будет означать, что станет его женой. Выйдет за него из жалости. Ох!

Может, лучше остаться здесь? Будет новая атака, она попросится на передовую. Оглянулась назад, как бы ища поддержки, и увидела, как к ним приближается граф Ракитин. Холщовая рубашка закатана до локтей, обнажая мускулистые руки, длинные сильные ноги уверенно ступают по коридору. Она так поспешно отвернулась, что неожиданно толкнула Гришу, и он не удержался бы на костылях, если бы его не подхватил граф Ракитин.

− Благодарю, друг, − выдавил из себя Григорий. – Ты спас меня.

− Это ты меня спас, брат, − Александр похлопал его по плечу. – Извини, если прервал Вашу беседу.

Александр хотел пойти дальше, но Гриша сказал:

− Доктор сказал: ты можешь ехать с нами. На подводе. Ну а потом и на поезде до Петербурга. Ты же ведь в Петербург поедешь?

− Направление у меня туда в госпиталь. И тётка просила навестить. В любом случае, благодарю.

Ракитин пошёл дальше. Григорий смотрел на Евгению, которая чувствовала, как пылают её щёки.

− Женевьева, если ты передумаешь, я всё пойму.

Евгения почувствовала, что сейчас расплачется.

− Гришенька, о чём ты?! Мы всё решили. Просто я не очень хорошо себя чувствую. Только и всего.

На похудевшем бледном лице мужчины появилась благодарная улыбка.

− Тебе нужно отдохнуть. И это лучше всего сделать у нас в имении. А потом ты вольна распоряжаться своей судьбой.

− Мне нужно идти, − Евгения прошмыгнула мимо Гриши. Скорее к себе. Хотя бы ненадолго остаться одной. К счастью, в закутке Наташи не было, и она, согнувшись крючком, закрыла лицо руками, пытаясь удержать слёзы. Напрасно надеялась, что не будет видеть Александра, что их пути разойдутся. Её несчастная судьба посмеялась над ней. Он тоже едет в Петербург и, конечно, в обществе, где собирается высший свет, он встретит Лизу Калиновскую. И вспомнит её, если ещё не вспомнил. И даже если не вспомнит, всё равно влюбится в неё. И ей только и останется, что смотреть на них и кусать губы. Всё будет в точности, как в том сне.

Было бы легче, если бы возлюбленной Александра не оказалась Лиза Калиновская. Хотя какая ей разница? Да только вот вчера еле сдержалась, чтобы не проявить интереса, когда Гриша рассказывал, что Александр спрашивал его, знаком ли он с Лизой Калиновской.

- И что ты ответил? – спросила Евгения.

Гриша посмотрел на неё.

‒ Сказал, что видел её. Девушка ведёт светский образ жизни, часто выезжает и пользуется популярностью у женихов благодаря своей красоте, ну и богатству, конечно.

− А что ты думаешь об этой, как ты сказал, Кавиновской? – Евгения нарочно допустила ошибку в фамилии.

− Баронесса Калиновская − Гриша задумался. – Хороша собой. Очень живая, бойкая. С такой женой непросто сладить. Будешь всё время ревновать, − Гриша взял Евгению за руку и поцеловал. – Какая разница, если у меня есть ты.

Евгения испытала удовлетворение. Гриша предпочёл её Калиновской, но он тут же плеснул ей в лицо холодной водички.

− Думаю: граф Ракитин может стать подходящей для неё парой. У него достаточно твёрдости, чтобы держать её в руках и не ревновать.

Евгения вскочила и убежала, сославшись на то, что она совсем забыла обработать инструменты. Кто бы избавил её от этой муки?! Господи, дай мне силы разлюбить! Я больше не могу.

За занавеской послышались быстрые шаги, и Евгения вскочила, вытирая заплаканное лицо.

− Женевьева! Собирайся! Турки прорвались по горной тропе и пытаются зайти с тыла. Там есть раненые. − Забыв о слезах, она обернулась, но у Михаила Михайловича не было времени, чтобы спросить, что с ней. Его лицо было, как обычно, строгим и собранным. На халате ярко алели пятна. – Наташу ранили.

− Ой! Да как же так?! Она выживет?

− Новый доктор оперирует.

Михаил Михайлович вышел из закутка. Евгения машинально вытерла слёзы. Нужно взять себя в руки. Где её сумка? Бинты, флягу с водой, марлевые повязки. Оглядела свой закуток. Господь услышал её молитвы. Возможно, ей не суждено вернуться. Так будет лучше. На всё воля твоя, Господи! – Евгения перекрестилась и уверенно направилась к выходу из шатра.

В семье Калиновских вовсю шли приготовления к свадьбе. Денег на приданое не жалели. Скатерти, постельное бельё, салфетки. Всё это много раз обсуждалось и окончательно утомило Алису. Она бы с радостью оставила хлопоты на маменьку, но та хотела, чтобы дочь во всём участвовала. Прибавлялся состав гостей. И хоть Алиса уже со многими познакомилась, всё ещё путалась и старалась не называть никого по имени.

Пётр приезжал с визитом каждый день. Выглядел полностью счастливым. А вот у неё от всей этой суеты совершенно пропало желание, которое она испытывала прежде. Алиса чувствовала себя до того уставшей, что падала в постель и тут же засыпала.

Часто ей снился в разных вариациях сон, что свадьба расстраивалась. То она убегала со свадьбы, сняв фату, то вместо «да» говорила «нет», и тут же видела разъярённое лицо маменьки и расстроенное лицо Петра. Она не помнила всех снов, но просыпалась разбитой. С каждым днём Алисе всё больше казалось, что она совершает ошибку. Но куда было отступать? Успокаивала себя тем, что до самой свадьбы ещё далеко. Может, что и переменится.

И вот как-то вечером Пётр приехал расстроенным. Здоровье старшего барона Павлищева ухудшилось, и отец просил перенести свадьбу на середину сентября.

− Нет! – воскликнула Алиса прежде всех, и тут же зажала себе рот. – Извините, я хотела сказать, что мы ещё не готовы.

Баронесса Калиновская выглядела озадаченной.

− Середина сентября?! Мы никак не успеваем с приданным. Наши девушки уже сбились с ног. К тому же платье, которое заказали из Парижа, будет готово только в октябре.

Барон, как обычно, смотрел на свою жену, надеясь на её сообразительность. Но баронесса лишь начала обмахиваться веером.

− Отец настаивает. Мы вчера говорили с доктором. Диагноз подтвердился, дни наперечёт, а он хочет присутствовать на свадьбе, − Пётр подошёл к Лизе и взял её за руку.

− Лиза, мне так жаль, что это событие нарушило Ваши планы, но я очень прошу перенести свадьбу.

Их взгляды встретились, и Алиса вновь почувствовала желание, которое пропало из-за свадебной суматохи. Мелькнула странная мысль: