Будь оно все проклято…

В его понимании – обо всем можно было договориться. Если ты прав – то любого можно убедить в своей правоте, подобрав достаточно аргументов – а в подборе аргументов умения ему было не занимать. Несколько раз – он давал ясные и четкие сигналы «я свой» – начиная от пересмотра дела ЮКОСа и заканчивая сдачей Ливии и отказом от использования права «вето» в Совете безопасности ООН. По требованию американцев он отказался от программы грандиозного перевооружения русского флота – вместо восьми ударных авианосцев, сведенных во «флот Открытого моря» – должно было быть всего три, причем их строительство переносилось на 2016–2024 финансовые годы. Он четко понимал, что Россия – это часть Запада и раз за разом давал это понять в своих выступлениях. Но когда пришла пора выбирать – западные элиты в мгновение ока отказались от прежних договоренностей, от перспективы единой Европы от Лиссабона до Владивостока, променяв прочный мир с Россией – на посулы и интересы каких-то польских авантюристов.

Как это часто и бывает – грешник стал самым ревностным из верующих. Обиженный, оскорбленный, не понятый до глубины души – президент Быков за последний год объявил о начале самой масштабной работы по перевооружению армии и флота, в чем-то превосходящей даже планы, которые строились на пороге десятилетия. Строительство авианосцев оставалось планами шестнадцатого финансового года и далее – но их снова было восемь. Начались масштабные инспекции по отстойникам для техники: Т72 первых выпусков и даже Т80 – везли на танкоремонтные заводы, спешно восстанавливали, как только можно. Было объявлено, что у России есть тактические ядерные боеголовки, установленные на крылатые ракеты, в том числе базирующиеся на автомобильных полуприцепах, замаскированных под обычные. Вот только – было уже поздно.

Страна разваливалась, разъезжалась под руками – и он это хорошо понимал, потому что был неглуп. Польское вторжение на Украину и гибель Черноморского флота – в который уже раз – была водоразделом. После него русские, граждане России поняли одну простую вещь.

Государство не способно их защитить.

А если государство не способно их защитить – значит, такое государство просто не нужно. Вот так просто.

И теперь – он отчетливо это понимал – он был президентом «мкадья». Не России – а именно мкадья. Зловещий термин «замкадье», равно как и циничная шутка «за МКАДом жизни нет» оказался палкой о двух концах. Сейчас – в замкадье выстраивалась иная, непонятная обитателям «мкадья» жизнь – чуждая, зловещая, пропитанная насилием, недоверием к власти, самоорганизацией. Последнее было особенно страшно – люди сами брали в руки оружие, казаки договаривались с командованием расквартированных в регионе частей о совместных действиях, самозваные дружинники патрулировали улицы, приехавший на завод «хозяин» мог оказаться перед вооруженными людьми, охраняющими завод. Это не значит, что завод переставал работать, просто перед обитателями МКАД ставили простую дилемму. Либо ты играешь по нашим правилам – либо ты вообще никак не играешь. А по нашим правилам – прибыль в оффшорки не выводишь, платишь налоги в пользу региональных властей – федералам можешь не платить, хрен с ними, пусть сами разбираются. Плюс – отчисляешь деньги на развитие территории в специальный фонд – не большие, но и не маленькие. За это – ты можешь работать и дальше, и посылать всех, кто пытается с тебя что-то взять, включая милицию. Нет – продавай завод, если сумеешь и у…вай…

Насилие, кровавые стычки с «инородцами», с этническими группами и общинами – стали для замкадья нормой. На юге – людей убивали прямо на улицах…

Желая отвлечься от тягостных, черных мыслей – президент открыл красную папку с надписью «Документы на подпись Президенту Российской Федерации», начал машинально перебирать листы. Первым – попался указ о присвоении звания «Народный артист России» новому певцу – трансвеститу. Ну и кому это сейчас надо…

Зазвонил телефон – коротко, резко. Президент посмотрел – не вертушка, местный. Ну и хрен с ним. Нет его!

Телефон продолжал звонить. Потом – умолк.

Президент попытался сосредоточиться на текущих делах. Так надо все-таки присваивать звание народного артиста России трансвеститу? Или все же не стоит дразнить гусей? На том же юге – одного певчину стащили прямо с трибуны, раздели догола, вымазали дегтем, обсыпали перьями, с криками «кукареку!» протащили по улицам и вышибли из города.

В дверь постучали. Президент недовольно поднял глаза, увидел просунувшегося в дверь личного референта.

– Владимир Анатольевич, вас. Супруга. По-городскому…

О господи…

– Не мог сказать, что меня нет?

Референт сделал страшные глаза и такой жест, из которого президент понял, что супруга ругается и хамит. Сколько раз он говорил ей, чтобы она прекратила свои хабальские выходки. Слава по всей Москве идет!

– Хорошо, я возьму.

Трубка звякнула один раз, президент взял ее

– Лидия, сколько раз я тебе говорил…

Вопреки распространенному заблуждению – сотового телефона у Президента не было, равно как и мобильного коммуникатора и Iphone. Точнее – они у него были, но он никогда не звонил по ним и ему невозможно было позвонить по мобильному. Кабинет Президента Российской Федерации был защищен от всех видов прослушивания, а сам президент никогда не имел при себе никаких устройств, которые не были бы изготовлены непосредственно или под контролем Службы специальной связи и информации ФСО России. Носить с собой подаренный Iphone, тем более звонить по нему – это верх глупости, президент и так обеспечен всеми видами специальной связи, стационарной и мобильной.

– Ты телевизор смотришь?

– Вот мне только и дела есть, что телевизор смотреть! – психанул президент

– Не кричи! – моментально завелась и жена – ты знаешь, что Пакистан на Афганистан напал? Твои алкоголики тебе не доложили?

Господи боже…

Президент бросил трубку на рычаг, подвинул к себе ноутбук, забарабанил по клавишам. Телевизор у него в кабинете тоже был, довольно приличный, Сони с экраном сто два дюйма – но он предпочитал узнавать новости по Интернету. Привычно отбарабанив Rambler в поисковой строке, он вышел на сайт новостей…

Пресвятой господь…

Президент посмотрел на часы. Потом – на сообщения. С момента появления в Интернете первого сообщения – прошло чуть больше двух часов.