не хотела, чтобы кто-то увидел. Василика понимала, что в темной ворожбе нет ничего хорошего, но знания пригодятся всегда. Она выучила проклятия, запомнила каждую черточку, но пробовать не стала, уж слишком красочно Ягиня описывала последствия: «…зачарованного охватывает смоляное пламя, и он мечется, не зная, куда деваться и что делать, а после теряет рассудок и становится похожим на дикого зверя; то уже не человек, но и не мертвяк».

Жуть какая! Как она только дожила до старости, практикуя эти чары? Шутка богов, не иначе. Ягиня много раз повторяла, что у черного колдовства слишком велика цена. Ведьма учила Василику разбираться в травах, защищаться, но умалчивала о ворожбе на крови и костях. Между прочим, с помощью темной волшбы можно было даже призывать мертвых – защитников рода или кого пострашнее.

Однажды Василика видела, как Ягиня применяла колдовство на крови. В их ворота тогда постучала заплаканная девка и пожаловалась на игошу, который выл по ночам и не давал спокойно спать. Имени игоши девка не знала, поскольку ее сестра – и мать младенца – утопилась. Пришлось идти к реке и звать ее с помощью родной крови. Водяница отозвалась и выплыла навстречу. В обмен на щедрое подношение она назвала имя и исчезла в волнах Золотницы.

Ягиня тогда хмурилась и цокала языком, бурча про дурных молодиц, которые сами не знали, что творили, а потом заснула. Такая ворожба сильно выматывала. Василике пришлось таскать воду и готовить для Ягини похлебку из курятины. Мясо после тяжелых обрядов было необходимо – оно помогало быстрее восстанавливаться.

Пожалуй, стоило приготовить похлебку и теперь. Василика вышла во двор и с неохотой взяла топор – она не любила рубить кур. Повертела топор в руках, посмотрела на несушек – и отложила оружие в сторону.

– Всполох, – позвала Василика, – отзовись-ка, пламенный дух.

– Чего надобно? – Из глубины печки выполз Всполох.

– Можешь, – вздохнула она, – умертвить курицу?

Всполох понимающе кивнул. Не успела Василика моргнуть, как запахло палеными перьями и у ее ног рухнула поджаренная птица. Довольный своей работой, Всполох подкатился следом. Видимо, ему было не впервой умерщвлять птиц.

Василика подождала немного, пока тушка остынет, а потом потащила мертвую курицу на кухню. Мясником она, конечно, не была, но кое-чего умела. Уроки Ягини не прошли даром. Старая ведьма с таким ехидством смотрела на попытки купеческой дочки, что Василика назло ей резала и резала, пока не научилась ладно отделять мясо от внутренностей. Правда, кухня потом была в жутком беспорядке, и Домовой сильно ругался, раскладывая посуду по местам.

Время как будто бы замедлилось и потекло, словно травяной мед. Василика положила куски мяса в горшок, добавила овощей и отправила в печь. Во дворе громко кричал петух. Еще бы – запах обугленных перьев отпугивал птиц. А вот духи, наоборот, приблизились к воротам и бродили вдоль обережного круга, словно ища место послабее.

– Не ждите, – хмыкнула Василика, выйдя на порог. – Не будет вам поживы.

До жути красивые девки и молодцы перестали улыбаться и разлетелись в разные стороны, растворяясь между деревьями. Василика чувствовала их сквозь деревянный забор, а если поднапрячься, то можно было и увидеть: где – густые косы с лентами, где – мужские кудри.

– И правильно, – выглянул Домовой. – Гони их прочь, хозяйка. Нечего им тут делать.

– Как потеплеет немного, поеду в город, – зевнула она. – Куплю нам всякого, может, даже цыплятами обзаведемся.

– Ага, – согласился дух. – Верное дело. А мы за избушкой присмотрим. Если что не так будет, я обязательно ворона пошлю, он тебя разыщет.

– Не переживай, – фыркнула Василика. – Сбегать не собираюсь.

Повидать бы городские стены, взглянуть на целые ряды каменных домов, погулять по ровным дорогам и посмотреть, как живут бояре! Можно было бы и в заморские земли наведаться, да только там хворь гуляла. Говорили, будто в царствах люди не любили мыться, оттого часто болели и вымирали целыми деревнями, а травниц и целительниц сжигали на кострах. Дикие земли, в общем.

Василика мало верила слухам, но проверять не хотела. К соленой воде ее не тянуло. Мало ли какая нечисть там водилась? Это тут своя, привычная, а там что? Чудовища, говорящие на незнакомом языке? И как с ними договариваться – тоже неясно. Люди, ходившие в море на ладьях, наверняка знали и умели. И отец Василики также был среди них. Возвращаясь, он никогда не рассказывал о диких землях – только привозил шелка и пряности, балуя дочерей, а Калине всегда дарил монисто, усерязи и кольца.

Если честно, то и женился он из-за того, что некому было дом в порядке держать. Старая нянюшка не справлялась, а чернавки тем и пользовались, бездельничая иногда. Калина же взяла хозяйство в свои руки. При ней и еда была готова, и каждый угол сиял от чистоты, и мыльню топили постоянно. Ладная хозяйка, тут ничего не скажешь. Жаль, что они с Василикой не поладили. Мачеха ведь не была злой, скорее слишком заботливой. Страшно ей становилось, когда деревенские всякое болтали о ее девках, и особенно о падчерице.

В небе кричали грачи. Целые стаи возвращались из южных краев. Василика засмотрелась так, что почти забыла про котел. Вспомнила, когда пахнуло дымом. Спохватилась, мигом подкинула еще дров и проверила, хорошо ли варится мясо. На миг захотелось взять его и опрокинуть, а потом надеть Кощееву мантию, украсить голову черным кокошником и заявиться в купеческий дом, мол, вот я какая стала, румяная, ладная и сильная.

– Сперва переживи этот вечер, – усмехнулась она.

Солнечные лучи скрылись за облаками. Серый день помаленьку заканчивался. Вот и похлебка приготовилась, и хлеб к ней поспел – осталось только наполнить большую глиняную миску и хлебать с удовольствием. Василика попробовала, выдохнула – солоно, жирно, как и должно быть. Но есть расхотелось.

Она смотрела, как солнце подползает к краю, и пыталась унять волнение. Если выплетать ворожбу дрожащими руками, ничего хорошего не выйдет. Следовало сохранять спокойствие. На словах было легко, на деле – не очень. Устав от томительного ожидания, Василика взяла гребень и принялась расчесывать волосы. Хорошо, что додумалась взять его с собой в Навь, иначе пришлось бы отрезать всю косу.

Василика только начала переплетать пряди, как вдруг в ворота постучали, да так резко и требовательно, что она подскочила. Сердце пропустило удар. Да, ошибки быть не могло – приехал-таки, явился спустя полгода. Захочет ли довести начатое до конца?..

– Отопри ему, дедушка, – обратилась Василика к Домовому. – Пусть входит.

Дух вздохнул и неохотно поплелся во двор. Всполох затих в печи. Василика нахмурилась и приготовилась ворожить. Гость приближался. Стоило Мраку зайти в сени, как в избушке повеяло холодом и