ужасная неделя в моей жизни, — закрыла глаза и ударилась затылком о стену позади.

— Тебе домой нужно, Полина. Отдыхать, — парень даже не повернул голову в мою сторону.

— Я не поеду, пока Олега Леонидовича не переведут в палату. Я не смогу ждать дома. И не смогу оставить тебя здесь одного. Ты не ел со вчерашнего утра, Рома. Давай я тебе принесу что-нибудь.

— Не хочу, — глухо, прикрывая глаза.

— Ром, пожалуйста. Ты слышал врача? Всё будет в порядке.

— Мл*. Я сказал, что не хочу, — Рома подорвался со скамьи. — Какого только х*ра ты и твоя мамаша появились в нашей жизни. С*ка мл*.

Пнул с силой мусорное ведро, кулаками заколотил по стене.

Я медленно встала и поплелась в сторону лифтов. В груди будто дыра образовалась. Я увидела в глазах Ромы ненависть. Ненависть, направленную в мою сторону. И я не могла его винить. Понимала, что я дочь женщины, которая может быть причастной к убийству его матери. Дочь женщины, подавшей на него заявление в полицию. Из-за неё Олег Леонидович попал в аварию.

— Мл*, малыш, прости, — Рома нагнал меня возле лифта. Обхватил сзади руками, носом уткнулся в волосы на затылке. Он дышал прерывисто. Мне показалось, что он плакал. — Прости, что на тебе сорвался.

Я не шевелилась, позволяя ему выплеснуть эмоции. Свою боль. Поглаживала по запястьям и разбитым костяшкам пальцев. За неделю он пережил слишком много потрясений, узнал слишком много правды. Той, что оставила глубокие рубцы на сердце.

— Пойдём в столовую. Ты права. Мне нужно поесть.

Парень ослабил хватку. Я развернулась к нему. Увидела красные глаза и следы слёз на щеках.

— Я слабак, малыш. Знаю.

— Дурак, — подняла руку и провела по коже, убирая капли. — Я люблю тебя. В любой ситуации. Любым.

Рома не ответил. Мне это и не нужно было. Я и так знала, что чувства взаимны. Потому что каждый день Рома действиями доказывал это.

Мы больше не разговаривали. Молча спустились в столовую. Купили кофе и пирожки. Вернулись наверх, где поели, тревожно поглядывая на операционную. К нам подошёл врач только в половину двенадцатого ночи.

— Перевели вашего отца в палату. Он под наркозом ещё, — сообщил Игорь Артёмович.

— Можно к нему? — подскочила.

— Можно, но тихо и на несколько минут. Потом поедете домой.

— Я хочу остаться здесь, — твёрдо сказал Рома.

— И я, — поддержала, надеясь, что он позволит нам жить в палате, как позволил Роме, когда я здесь лежала.

— Чем вы поможете? Вы грязные и еле стоите на ногах. Посмотрите на отца и поедете домой. Вернётесь завтра утром. Вещи привезёте. Будет больше толка. Не спорь, — прервал открывшего рот Рому. — Пойдём.

Мы последовали за врачом в палату. Отец Ромы лежал на простынях. На лице порезы, а ноги полностью забинтованы. Я не осмелилась подойти к нему. Было страшно зацепить случайно какой-нибудь аппарат.

Рома склонился к отцу и что-то стал говорить шёпотом. Долго находиться в палате нам не позволили, отправили домой. Доктор лично отвёз нас домой, поскольку его смена закончилась.

Домой ввалились уставшие и едва переставляющие ноги. Тамара Викторовна сидела на нижних ступеньках лестницы, дожидаясь нас.

— Что случилось, дети? Никто трубку не берёт, на звонки не отвечает. Я уже не знала, что думать.

— Олег Леонидович попал в аварию. Его прооперировали, он сейчас отходит от наркоза.

— Боже, за какие только грехи обрушились такие напасти? — Тамара Викторовна перекрестилась.

— Я в душ, — Рома свернул в ванную комнату.

— Тебе что-то нужно, Полина? Что-то хочешь? Есть? Пить? Чем я могу помочь? — женщина прижимала руки к груди, а в её глазах стояли слёзы. Она искренне переживала за своего работодателя.

— Нет, спасибо больше. Я пойду спать. Больше суток не спала. Вчера так и не смогла уснуть.

— Бедная девочка, сколько ты пережила за эти дни, — женщина покачала головой. — Я молока с мёдом и маслом сливочным сделаю, чтобы ты спала лучше. Если не уснёшь к моему приходу, выпьешь.

— Спасибо, — я поплелась в свою комнату, с огромным трудом переставляя ноги.

В комнате смогла стащить штаны и сбросить свитер, оставшись в одних трусиках. Сил не осталось даже на то, чтобы умыть лицо. Упала на кровать и накрылась одеялом с головой. Думала, что сразу же отключусь, но сон не шёл. Чего-то не хватало. Чего… Сама же усмехнулась. Кого-то. Привыкла за последнее время, что вечно засыпаю в одной комнате с Ромой. Не имеет значения — в кольце его рук или просто рядом. Главное то, что я чувствую его защиту. Знаю, что он своим присутствием прогонит все страхи.

— Не спишь ещё, Поля? — Тамара Викторовна вошла в комнату с чашкой. — Выпей, милая. Чтобы сны хорошие снились.

— Спасибо большое. Вы так заботитесь обо мне.

— Как не заботиться, когда вижу, как несправедливо обделили любовью такого светлого ребёнка?

К горлу подкатил ком слёз.

— Сейчас в моей жизни появился человек, который дарит мне её сполна, — улыбнулась.

— Дай Бог, чтобы вы с Ромой пронесли эту любовь через всю жизнь. Помни, милая, такой любви с огнём не сыскать. Не каждому Бог дарит такую любовь.

Я кивнула, залпом выпивая молоко.

— Спи, милая. Утро вечера мудренее. Завтра всё наладится. И носик не забудь закапать.

— Точно, — улыбнулась. — Спасибо.

— Не за что, Полина.

Женщина взяла грязную чашку и ушла. Я откинула одеяло и потянулась к тумбочке, где стояли капли.

— Чёрт, — раздалось сиплое со стороны двери.

— Ой, — я пискнула, прикрывая грудь одеялом. — Ты чего здесь делаешь?

— Пришёл спать со своей девушкой, — глаза Ромы блеснули.

— Девушкой? — зажав капли в руке, заползла под одеяло, накрывшись по самую шею.

— Угу, — Рома медленно стал приближаться к кровати. — Моей.

Он лёг поверх одеяла. Так, чтобы немного прижать своим телом меня. Коснулся губ поцелуем. Осторожно и очень нежно.

— Ты же станешь моей девушкой?

— Да. Конечно.

— Это хорошо, — поцеловал меня в нос рядом с ранкой. — Давай закапаю нос. Устал, как пёс. В ванной чуть не заснул.

Я протянула Роме капли, запрокидывая голову. Привычно поморщилась, когда горьковатая жидкость попала в носоглотку. Хоть капли и были неприятными