Фейсал, харизматичный и опытный администратор, продолжил расширять Аль-Харам, Строители разрушили соседние дома, возвели дополнительные аркады и новый минарет, а также отделали все ворота в одном стиле, дабы придать зданию некое архитектурное единство. Территория Аль-Харам увеличилась в шесть раз. Мекку и Джидду связали четырехполосной автомагистралью. В долины Муздалифа и Арафат вели новые дороги и эстакады. В долине Мина, где паломники бросали камни, была выделена специальная область, названная Джамарат (по наименованию ритуала). В Джамарате возвели двухэтажное здание, чтобы все хаджи могли побивать камнями шайтана.

В апреле 1964 года хадж совершил американец Малик аш-Шабазз, он же Малькольм Икс (1925–1965) – знаменитый исламский духовный лидер и борец за права чернокожих. Он доехал из Джидды до Аль-Харам на автомобиле всего за несколько часов. Первым делом сотрудники иммиграционной службы потребовали доказать, что Икс действительно является мусульманином. Как только этот вопрос был решен, американец стал почетным гостем короля Фейсала. Аш-Шаббаз пишет в автобиографии, что Мекка «такая же древняя, как само время». Он с нежностью вспоминает ее старые извилистые улочки, переполненные десятками тысяч паломников со всей земли. Увидев Запретную мечеть, Икс не на шутку разволновался. «Когда строительные работы закончатся, – писал он, – Аль-Харам превзойдет по красоте индийский Тадж-Махал».

Возможно, Мекка по-прежнему казалась «древней». Однако она кардинально изменилась. Город стремительно разрастался. Новые здания появлялись везде, где было свободное место. Гостиницы для гидов и хаджи множились, как грибы после дождя. Окраины Мекки напоминали растревоженный муравейник. Но в городе было очень мало высотных зданий. По убеждению жителей, это осквернило бы Аль-Харам и Каабу. Масштабы постройки ограничивались высотой главных мусульманских святынь. Кроме того, новые дома должны были соответствовать хиджазскому архитектурному стилю.

Фейсал хотел, чтобы Мекка выглядела гармонично. По слухам, он собирался отремонтировать старые мечети, озеленить город и сохранить его культурное наследие. Благодаря Фейсалу Мекка превратилась в красивый мегаполис, где неразрывно переплетались история и современность.

Монарх видел Мекку символом мусульманского единства, а Саудовскую Аравию – центром исламского мира. Но для этого ваххабистское королевство требовалось модернизировать. Фейсал обнародовал масштабный план реформ. Среди них значились: принятие новой конституции, организация местного самоуправления, независимость судебной системы и социальные проекты (выплата пособий, всеобщее бесплатное образование и т. д.). Король мечтал сплотить мусульманские страны и учредить международную исламскую организацию наподобие ООН. В этом преобразившемся мире Мекке отводилась одна из главных ролей. И пока консервативные мекканцы митинговали против телевидения, Фейсал делал то, что считал нужным.

Но в марте 1975 года жизнь прогрессивного монарха трагически оборвалась. Его застрелил собственный племянник. Брат и преемник Фейсала, Халид, похоронил не только своего близкого родственника, но и его реформы.

Халид больше интересовался соколиной охотой, нежели государственными делами. Пока он находился на троне (1975–1982), страной фактически управлял наследный принц Фахд. Фахд питал острую неприязнь к старине. Он хотел, чтобы Мекка стала ультрасовременной, подобно Хьюстону. Принц обожал американский сериал «Даллас», который вышел на экраны в 1978 году. Действие теленовеллы происходило в условиях семейных интриг, борьбы за власть, жестокости, суеверий, приверженности традициям и невероятного богатства. Однако со стороны Даллас выглядит развитым и высокотехнологичным. Фахд смотрел любимый сериал и видел в нем Саудовскую Аравию.

Город Аллаха преобразился в одночасье. С легкой руки принца в Мекке возникли стеклянные высотки и транспортные развязки. Исторические здания сносили целыми кварталами. Все градостроительные запреты и ограничения были отменены. На рынке недвижимости орудовали мошенники. Мекка стала шумной. Дорогие небоскребы смотрелись безвкусно. Деревья вырубили, и ландшафтные дизайнеры не предложили ничего иного. Город переделали под автомобили. Пешеходных зон почти не осталось. (Нечто похожее наблюдается сегодня в деловом центре Дубая). Фахд тратил на преображение Мекки миллионы нефтедолларов. Лишь вечная красота Аль-Харам напоминала о том, каким был город всего пару лет назад.

Неудивительно, что коренные мекканцы волновались. Они чувствовали себя чужими в мире стекла и бетона. Горожане страдали от того, что Фахд уничтожает их прошлое. Родословные авторитетных семей восходили к старинным аравийским кланам – а оттуда и к пророку Мухаммеду, Мекканцы гордились тем, что были хиджазцами. Они действительно отличались от жителей Неджда – родины грубых Саудитов.

Хиджазцы любили музыку и праздники, а также симпатизировали суфизму, который подпитывался древними мистическими традициями Мекки, Фанатичные недждийцы сторонились веселья. По их мнению, хиджазские религиозные практики противоречили исламу. Хиджазцы ненавидели недждийцев за силу, подкрепленную нефтяными доходами. Они считали Саудитов захватчиками. Для хиджазцев Мекка была не только сердцем ислама, но и источником их национальной идентичности. Ее культурное наследие было тесно связано с хиджазским происхождением и самосознанием. При Фейсале мекканцы строили прекрасные традиционные дома, дополняя хашимитский архитектурный стиль османскими, египетскими и мавританскими элементами. При Фахде все это находилось под угрозой исчезновения. Город Аллаха роптал. Мекканцы думали, как спасти святилище от безудержного натиска современности.

Однако немногие имели смелость или возможность что-то предпринять. Одним из них был Сами Ангави – мекканский архитектор из старинной купеческой семьи Хиджаза. Получив образование в США и Великобритании, он сохранил преданность Городу Аллаха. Ангави был очень обаятельным человеком, и многие в Мекке воспринимали его как неформального лидера Западной Аравии. Архитектор утверждал, что технологии убьют Мекку, Но Саудиты вкладывали астрономические суммы в то, чтобы Мекка выглядела как Хьюстон. Инженеры и западные консультанты никогда не пользовались генеральным планом города. Они просто предлагали свои проекты – грандиозные и разрушительные. Эти проекты должны были разорвать саму ткань священного города. По словам Ангави, в Мекке следовало объединить традиции и моду, вечное и временное. Эту задачу можно было решить только путем междисциплинарных исследований.

Ангави подружился с другим хиджазцем – Абдуллой Насифом, доктором геологических наук. Насиф получил должность генерального секретаря Университета короля Абдул-Азиза в Джидде. Его дядя Омар Насиф во второй половине XIX века занимал пост губернатора этого города. Будучи страстным библиофилом, Омар Насиф всю жизнь собирал редкие книги и рукописи. Для своей коллекции из 6 тысяч томов, он построил великолепный дом на главной улице Джидды. Дом насчитывал более 40 комнат. На его строительство понадобилось почти 10 лет. Омар Насиф позаботился о том, чтобы его осиротевший племянник Мухаммед Насиф занимался наукой. Мухаммед вырос и стал известным ученым в области религии, права и лингвистики. После смерти дяди он преумножил семейную библиотеку до 16 тысяч томов. В наши дни дом Насифа является достопримечательностью Джидды и местом встреч мусульманских интеллектуалов.