— Нет. Я буду спать на диване.

— Как хочешь, — устало согласился он. — Но, мой ангел, подумай сама, кого из нас ты этим накажешь.

В течение нескольких бессонных часов Анжелика поняла, кто из них наказан. Диван оказался жестким и неудобным. Ей было холодно. Она села и шепотом позвала:

— Ролан!

— Да, дорогая, — ответил он.

— Ты спишь?

— Не заснул ни на одно мгновение. И я думаю…

— О чем? — спросила она, вся дрожа.

— Ты придешь ко мне или лучше мне идти к тебе?

Анжелика встала с дивана и подошла к мужу. Ее голос дрогнул, когда она сказала:

— Мне так жаль, что мы ссорились.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал. Ей стало хорошо в его теплых объятиях, где она чувствовала себя в безопасности.

— Я тоже сожалею об этом, дорогая, — прошептал он.

— Думаю, что это не так, — пробормотала она, покусывая его обнаженное плечо.

— Не так? — со смехом повторил он.

— Ты скоро опять возьмешься за свое.

Его рука скользнула по ее ноге.

— Ах, мой ангел, ты так хорошо меня знаешь…

— Ты совершенно невыносим!

— Совершенно, — печально согласился он. Он приподнял ее ночную сорочку. Слезы наполнили ее глаза от сладких мук любви. И она забыла обо всем на свете.

Следующие несколько недель прошли быстро. Ролан и Анжелика проводили много времени вместе, делая покупки или посещая театр и оперу. Они были на нескольких балах, которые устраивали креольские знатные семьи из Французского квартала. Бывали и у родственников. Но Ролан больше не проявлял собственнические привычки. Анжелика решила, что он все понял. Его страсть к ней не уменьшалась, так же как и ее к нему. Они проводили ночи безумной любви и часто засыпали только под утро.

Пришло Рождество. Они провели его тихо, по-семейному, как принято у креолов. Ходили в церковь вместе с родственниками. А вот Новый год креолы праздновали весело. Ролан и Анжелика приняли приглашение четы Миро. Жак и Жан-Пьер были тоже приглашены. Все наслаждались праздником, обмениваясь подарками, беседуя у новогодней елки. Анжелика подарила Ролану новый фрак и была тронута, когда он преподнес ей изумительное рубиновое колье с такими же серьгами.

В конце вечера Жак напомнил всем, что они будут его гостями на выступлении Дженни Линд, которое состоится через неделю.

— С твоего разрешения, Ролан, — добавил он, — я собираюсь поехать в Бель-Элиз, чтобы уговорить Бланш прибыть на концерт. Эмили сказала, что будет рада принять ее у себя.

Ролан кивнул.

— Конечно, дядя, используйте все ваши способности убеждения. Желаю удачи.

Анжелика заметила Ролану, когда они ехали к себе в экипаже:

— Похоже, Жак очень интересуется Бланш. Они давно знакомы?

Ролан кивнул.

— Жак не раз приезжал в Бель-Элиз, и они с Бланш стали добрыми друзьями. Я видел их вместе на веранде, ей было очень интересно слушать его рассказы о путешествиях по всему миру. Подозреваю, что он влюблен в нее так же, как и она в него.

— Тогда почему же… Ролан сжал ее руку.

— Они просто из разных миров, моя дорогая. Ты же знаешь, Бланш отказывается покидать имение. А Жак никогда не согласится оставить свои путешествия и запереть себя в Бель-Элиз.

Она вздохнула:

— Будет хорошо, если он сможет уговорить ее приехать в Новый Орлеан на концерт Линд. Это могло бы послужить хорошим началом. О, Ролан, Бланш так любит оперу.

— А ты со своей доброй душой так заботишься о ней, — сказал он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. — Хватит о них. Мне не терпится остаться с вами наедине, миссис Делакруа.

— Вам всегда не терпится, — со смехом ответила она.

* * *

Утром Ролан услышал, что жена тихо плачет.

— В чем дело, дорогая?

— Я так хочу ребенка, — сказала она, всхлипывая. — Но кажется, у меня никогда его не будет. Он погладил ее волосы.

— Ангел мой, не кажется ли тебе, что ты немного нетерпелива? Мы поженились совсем недавно, а ты так молода…

— Я достаточно взрослая, для того чтобы быть твоей женой. И для того чтобы стать матерью, — пылко возразила она.

— Совершенно верно, — с улыбкой согласился он.

— У моей матери тоже были трудности. — продолжала она. — Мама и папа мечтали иметь много детей, но Бог благословил их только мной одной…

— И наградил очень щедро, моя любовь.

Не обращая внимания на его слова, она продолжала:

— Мне кажется, я никогда не смогу забеременеть.

— Ну, мой ангел, не надо терять надежду. Наверное, ты говоришь так из-за своего… ну… недомогания.

— Но я на самом деле так хочу ребенка…

— Я знаю, любовь моя, и я тоже хочу, — прошептал он, обнимая ее. — Может быть, нам нужно больше времени проводить в постели?

— Как, еще больше? — негодующе спросила она. — Как мы можем это сделать?

— Подожди и увидишь, моя дорогая. — Он поцелован ее в лоб. — А теперь отдыхай.

Анжелика прижалась к мужу и уснула. Глядя на нее, Ролан чувствовал, как его сердце тает от любви. Ее жалобы на то, что она никак не может забеременеть, тронули его до глубины души. И то, что он сказал ей, было правдой. Он на самом деле хотел ребенка, хотел так же сильно, как и она. Дитя станет выражением их любви, оно зародится здесь, где они любят друг друга каждую ночь.

Ролан был уверен, что это скоро случится. Но он сомневался, что Анжелика вполне готова стать матерью. Да, она стала женщиной, но во многом все еще была ребенком. Готова ли она вынести боль рождения ребенка и ответственность материнства?

Ролан убрал прядь волос с ее лба и нежно поцеловал в губы. Он любил ее и боялся, что появление ребенка отнимет у него какую-то ее часть.

* * *

Двумя днями позже Жак Делакруа отправился в Бель-Элиз. Он взбежал по ступеням крыльца в холодный дом. Анри, дворецкий, встретил его. Жак ждал Бланш в гостиной, грея руки над пылающим в камине огнем.

Когда Бланш вошла в гостиную, у него сильно забилось сердце. Она выглядела такой привлекательной, со своими рыжими волосами, стоя в дверях. Взгляд ее карих глаз вспыхнул, когда она увидела его. На ней было красивое шерстяное сиреневое платье и белая шаль, к приятному удивлению Жака, привыкшего к ее черному одеянию.

При виде его она покраснела и застенчиво улыбнулась.

— О Жак! Какой приятный сюрприз!

— Привет, моя дорогая. Вы прекрасно выглядите сегодня.