намеренно препятствовали расследованию убийства?

– Нет. Ничему я не препятствовал. Я знал, что орудие убийства находится в руках полиции, потому что слышал от полковника Бриссендена, что оно лежало на полу, хотя сам и не видел. Даже если это был тот самый пистолет, который я оставил в машине, и убийца просто забрал его, проходя мимо, вам эти сведения никак не помогли бы. Любой, кто здесь был, мог его присвоить. Между прочим, я вполне мог бы и рассказать об этом, если бы меня допрашивал кто-нибудь другой, а не этот болван Бриссенден. И я рассказал бы даже ему, если бы у него хватило мозгов показать мне пистолет и спросить, видел ли я его раньше. Я ожидал, что он…

– В то время он никак не мог бы этого сделать. Пистолет успели забрать на экспертизу. Нам нужно было установить точно, что пуля выпущена из этого самого пистолета… В чем дело, полковник?

– Нам нужно вытащить его отсюда! Допросите его в своем кабинете!

Инспектор Деймон поймал растерянный взгляд окружного прокурора и едва заметно покачал головой. Чуть помявшись, Дервин опять повернулся к Джеффри:

– Если вы возражаете против присутствия публики, мистер Торп…

– Ничего подобного, – объявил Джеффри. – Не поеду я в ваш треклятый кабинет, пока меня не заставят!

– Хорошо, продолжим здесь. Даже узнав от сестры, что мы определили, что владельцем пистолета является Текумсе Фокс, вы не пожелали сразу сообщить нам, что одалживали его. Почему?

– Я настраивал себя на это, уже понимая, что все равно пришлось бы. Она поделилась со мной прямо перед тем, как мы сели за стол.

– Вот оно что, – с сомнением прищурился Дервин. – И за обедом вы решили обо всем рассказать полиции, так?

– Да.

– Но торопиться не стали. Нужно было сначала пообедать. Такая существенная улика в следствии по делу об убийстве вашего отца, но вы решили, что признание подождет? Как-нибудь на неделе, да?

– Я сказал, что настраивался, – чуть порозовел Джеффри. – Не считаю эти сведения важной уликой. И я не говорил: «Как-нибудь на неделе». Придержите свои издевки для полковника.

– Я не издеваюсь, мистер Торп. Просто комментирую… и вполне уместно, на мой взгляд… ваше отношение или, скорее, ваши действия. Мне представляется оправданным заметить, что, не будучи вызваны чувством вины, эти действия отразили примечательное безразличие к предмету нашего расследования. Вам не по нраву мои комментарии, а мне не нравится та неохота, с которой вы расстаетесь с имеющимися у вас сведениями. Из-за нее мы потеряли самое меньшее драгоценное время. Мне также представляется, что Фокс тоже не в восторге, поскольку едва избежал ареста в качестве важного свидетеля. Ну а если говорить о мотивах, стоящих за вашими поступками, зачем вам потребовалось одалживать у кого-то пистолет? Что вы собирались с ним делать?

Джеффри кивнул, с самым унылым видом:

– Вот-вот. Тут вы меня и подловили.

– Как это?

– То единственное объяснение, которое я способен дать своему желанию иметь оружие, покажется вам безумием. Оно и правда безумное, но другого у меня нет. И опять мне придется приплести сюда мисс Грант. Помните ее фотографию, которую вы показали мне вчера?

– Да.

– И потом показали моему отцу, а он не стал отрицать, что и снимок, и надпись на нем принадлежат ему?

– Да.

– Прекрасно. Когда вы показали ему то фото, а он не стал отнекиваться, в глубине души я пожалел, что в бунгало убили не отца, а кого-то другого. Я стал желать отцу смерти. Я хотел…

– Джеффри! – с тревогой простонал Фуллер. – Вам не стоит…

– Оставьте меня в покое! – раздраженно воскликнул Джеффри. – Без вас разберусь. Так вот, я сам захотел его убить, и – богом клянусь! – если бы я узнал… то убил бы. Но прошлым вечером у Фокса я выяснил, что все мои страхи – полная ахинея. Отец ни разу даже не видел мисс Грант. Короче, покидая дом Фокса, я ощущал в себе прилив новых сил. Жизнь казалась прекрасной. Назовите меня жизнерадостным болваном или просто болваном, если хотите. В любом случае обратная реакция не заставила себя ждать, и я проникся к отцу таким обожанием, какого в жизни еще не испытывал. И еще… я устыдился, что хотел его убить, и в ответ мне захотелось взять отца под защиту.

– Ха! – фыркнул Бриссенден.

Джеффри не обратил на это внимания.

– Я знал, что тот человек в бунгало был убит кем-то, кто хотел расправиться с моим отцом. Я подумал, что неудачная попытка убийцу не остановит и в любую минуту он может совершить новую, хотя бы и в ту же ночь. Мне захотелось защитить своего отца. Когда я вышел и увидел на террасе того… Пейви… с пистолетом в руке, то поддался порыву и попросил одолжить мне оружие. Но к тому времени, как мы добрались домой, я чувствовал себя ужасно глупо, ведь мы с отцом вообще редко оказывались в одном и том же месте, так что мой шанс встать на его защиту практически равнялся нулю. Сегодня утром, одевшись, я сунул пистолет в карман, так как собирался доехать до усадьбы Фокса и вернуть его владельцу, но затем вдруг прибыли мисс Грант со своим дядей, и мне стало не до того. – Он посмотрел на Нэнси. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я так часто втягиваю вас в это дело.

– У вас нет других вариантов, – ответила Нэнси. – Я сама себя втянула, отвезя дядю Энди к тому бунгало. – Взгляд ее сместился на окружного прокурора, и, начав говорить, Нэнси обращалась уже к Дервину: – На самом деле все это не важно. Я никого не перебивала, думая, что мистеру Торпу в любом случае захочется объясниться насчет пистолета. Но он просто не мог убить своего отца, потому что, когда раздался выстрел, мистер Торп находился с другой стороны дома, за шпалерой с розами, и я смотрела прямо на него.

С тем же результатом она могла бы поджечь фитиль огромной петарды и швырнуть ее им под ноги.

Миранда на миг замерла с выпученными глазами, а потом подпрыгнула и заключила Нэнси в свои объятия. Текумсе Фокс сокрушенно всплеснул руками. Бриссенден и Дервин лишились дара речи, а инспектор Деймон уставился на девушку с сомнением.

– Нэнси! Ты просто чудо, Нэнси! – радовалась Миранда, крепко ее обнимая.

– Боже мой! – Голос Джеффри был исполнен священного трепета. – Вы не могли меня видеть. Я не убивал своего отца, и все это как-нибудь уладится, но вы чертовски хорошо знаете, что не видели меня.

Нэнси кивнула, но не ему, а