– Давайте на минутку вернемся к реальности, сэр, – усмехается Айви.

– Все не так! Слушайте, я признаю… Лола дала мне понять, что у нее ко мне чувства. Я сделал все возможное, чтобы оттолкнуть, отвергнуть ее, но она была одержима! И так, так настойчива. Я был в полной растерянности. Я думал, что с началом летних каникул все кончится, но она хотела встретиться еще один последний раз.

– Когда? В ночь вечеринки!

Он медлит.

– Да.

– О боже, – выдыхает Айви.

– Но я не пришел! Не мог! Я знал, что это ужасная идея. Я послал ей сообщение, где сказал, что не смогу прийти. Конечно, потом я узнал ужасающую новость.

– Как вам можно верить? Может, у вас с Лолой все зашло слишком далеко и вам нужен был выход, чтобы прикрыть все!

– Нет! И я могу доказать это. – Он роется в заднем кармане в поисках телефона. Открывает фотоальбом, затем прокручивает назад, пока не находит ночь вечеринки. – Смотрите! – Он поворачивает телефон, чтобы мы могли видеть. – Я решил, что не стану встречаться с Лолой. Это было бы нелепо. Поэтому я позвонил Карли, и мы купили путевку «Евростар» – неожиданное путешествие в честь начала летних каникул. Я был в Париже в ту ночь, когда умерла Лола. – Когда он демонстрирует доказательства, его голос звучит почти торжествующе.

– Вы рассказали полиции о своих отношениях с Лолой? – спрашивает Айви, пока я проверяю даты на фотографиях.

Он хмурится.

– Нет, конечно, нет… моя репутация могла пострадать, да и не было никаких отношений. Как я и сказал, она была одержима мной.

– Судя по ее дневнику, все обстояло не так, – фыркаю я.

– О, вы знаете, как могут преувеличивать подростки.

Я хмыкаю с отвращением, и краска отливает от его лица еще сильнее, когда он вспоминает, что разговаривает с двумя девочками-подростками.

– Я не это имел в виду. Лола была другой. Она была…

– Не говорите больше о ней, – огрызается Айви. Она смотрит на черно-белую фотографию, где они – вместе.

– Мы покажем это полиции, и тогда вы сможете предъявить свое алиби. Все это не закончится, пока они не проведут расследование, – говорю я.

– Нет, пожалуйста, вы не можете просить меня об этом. – Он переводит взгляд с Айви на меня, его руки сцеплены, он молит, умоляет нас не идти к властям. Но мы с Айви собираемся твердо стоять на своем, потому что нам нужна справедливость. Справедливость для…

– Тогда уходите. Немедленно, – ледяным тоном говорит Айви.

– Что? – бормочет он.

– Если вы согласитесь собрать вещи, оставить школу, уехать и начать новую жизнь с Карли где-нибудь в другом месте и никогда больше не преподавать в школах, мы не пойдем к властям. Мы никому не расскажем.

– Что?! – вскрикиваю я. Айви сжимает мне руку, но я не понимаю.

– Но… – Он всплескивает руками, как будто пытается придумать какие-нибудь доводы, чтобы переубедить нас.

– Не думаю, что вы в том положении, чтобы спорить, – твердо заявляет Айви.

– Нет, вы правы. – Мистер Уиллис падает в кресло и глубоко вздыхает. Когда он заговаривает снова, в его голосе слышится смирение. – Ладно, ладно, я уйду.

– И никогда не вернетесь.

Он пристально смотрит на Айви широко раскрытыми, но усталыми глазами.

– Я никогда не вернусь. – Он в последний раз окидывает нас взглядом, а потом выходит из комнаты.

– Пусть этим и кончится, – говорит Айви.

– Айви, ты уверена? – спрашиваю я. – Не думаешь, что мы все же должны пойти к властям?

– Уверена.

И она делает то, чего я вовсе не ожидаю. Она бросает фото в огонь. Оно мгновенно вспыхивает, изображение мистера Уиллиса и Лолы окрашивается в оранжевое, сворачивается в трубочку и, наконец, рассыпается пеплом.

Одри пытается выхватить фото из камина.

– Что ты делаешь?! – кричит она.

Но я оттаскиваю ее, не желая, чтобы она спасла фото. Теперь я чувствую себя странно спокойной.

– Разве ты не видишь? – спрашиваю я. – Он не имеет никакого отношения к той ночи. Все, что может это фото, – разрушить его репутацию. А так он сможет начать все заново где-нибудь в другом месте, и никто не пострадает. – Я поднимаю глаза на нее, встречаясь с ее растерянным взглядом. – Это все, чего я хочу. Чтобы никто больше не пострадал.

Она закусывает нижнюю губу. Затем медленно, долго выдыхает.

– А как насчет дневника?

– Лолы больше нет. Мы не можем попросить ее пояснить свои слова. Мы точно не знаем, писала ли она о мистере Уиллисе, так что полиции будет все равно. И ты видела его фото с невестой в Париже, дату и все такое. Он не может быть замешан в ее смерти.

– И все же он хищник.

– Его тут больше не будет.

– Айви.

– Оставь это, Одри. Прошу.

Телефон жужжит в кармане, и я опускаю взгляд, чтобы увидеть, что Кловер наконец ответила на мое предыдущее сообщение. Я резко выдыхаю. Она еще не знает, что мы раскрыли правду о ее подкасте. Разворачиваю телефон, чтобы показать его Одри.

– Готова к еще одной схватке? Одну закончили, вторая предстоит.

Одри кивает, и мы выходим из учительской, следуя извилистыми коридорами к башне. Благодаря Тедди наши карты дают нам полный доступ, и мы мчимся вверх по лестнице. Проходя мимо художественной комнаты, я заглядываю внутрь. Это огромное круглое помещение в два этажа и с окнами до самого пола. Стены увешаны работами студентов, некоторые из них написаны много лет назад. Я замечаю лысину мистера Ярроу, моющего кисти в раковине, но не хочу, чтобы он нас заметил, так что мы идем дальше, поднимаясь все выше и выше, пока не находим комнату 3А. Из-под двери просачивается лучик теплого света. Приближаясь, мы слышим голос Кловер.

– Она ведет запись? – шепчет Одри.

Я чувствую, как руки невольно сжимаются в кулаки, и делаю глубокий вдох, чтобы подавить поднимающуюся злость.

– Еще один эпизод! Или, лучше сказать, еще немного денег на расходы! – вскрикиваю я, когда мы врываемся внутрь.

Кловер едва не подпрыгивает на стуле, глаза ее широко распахиваются от испуга, руки закрывают экран ноута. Но когда она видит, что это мы, а мои слова – доходят до нее, то хихикает и медленно снимает свои потрепанные наушники.

– Значит, вы узнали о Патрике? Не буду спрашивать, откуда у тебя эта личная информация, Айви. – Она закатывает глаза. Почему эта девушка ведет себя так, будто ей не пятнадцать, а двадцать пять и она вообще ничего не боится? Это совершенно сбивает меня с толку.