Повторять этого второй раз ему уже не потребовалось.

Регина опрометью выбежала из кабинета. Позади себя она услышала грохот — Слэйд перевернул свой письменный стол.

— Вот так сюрприз! — произнесла Ксандрия.

Эдвард и Ксандрия только что вышли на улицу Вэн-Несс.

— Надеюсь, для тебя это хороший сюрприз, — улыбнулся в ответ Эдвард.

Ксандрия остановилась и уставилась на него долгим взглядом — озадаченным и вместе с тем искушающим.

— Мы говорим о них или о тебе?

Эдвард улыбнулся:

— Мы говорим обо мне — и о нас.

— О нас?

— Разве не так? — Он не отрывал от нее глаз.

— Ты совсем не изменился после прошлой попытки меня соблазнить.

Эдвард рассмеялся.

— Леди, я вовсе не собирался вас соблазнять — я вас утешал. Как это и положено джентльмену. Я бы не позволил себе воспользоваться вашим горем.

Ксандрию слова Эдварда лишь позабавили.

— Ты вовсе не был джентльменом, и я сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь им станешь. Это не ты себе не позволил — тогда это тебе не позволила я.

— И до сих пор сожалеете, лежа в одиночестве ночью в постели и шепча мое имя.

Она рассмеялась. Затем, внезапно став серьезной и не сводя с Эдварда взгляда, произнесла:

— Честно говоря, я действительно вспоминала о тебе — раз или два за этот год.

Лицо Эдварда тоже посерьезнело.

— Хм. Ну что ж, для начала и это неплохо. Я надеюсь, что эти мысли были достаточно неприличными?

— Леди никогда не скажет все, Эдвард.

Они оба улыбнулись.

— Мне кажется, этих четырех лет и не было совсем. Надеюсь, ты не совершила какой-нибудь глупости вроде повторного брака?

— Нет, конечно. Все три года после траура я избегала мужчин.

Эдвард бросил взгляд на ее гибкую, стройную фигуру.

— Сколько же тебе пришлось бегать!

Ксандрия вздохнула.

— Что поделаешь. Ни один из этих людей не был так честен, как ты. Боюсь, что их больше привлекало наследство отца и то, что досталось от Ричарда, моего мужа.

— Скажи, у тебя в самом деле назначена встреча? И если это так, могу я тебя проводить?

— У меня назначено много встреч. — Ксандрия едва заметно улыбнулась. — Манн доверил мне управлять его «Грандотелем».

— Я просто потрясен.

— А я думала, что тебя может потрясти только женская фигура.

— Ты меня недооцениваешь. Это твой экипаж?

Ксандрия кивнула, и они не спеша пошли через дорогу.

— Ты изменилась, — заметил Эдвард. — Теперь ты уже не наивная, убитая горем вдова, какой была четыре года назад.

— Это заметно? — Она была явно польщена.

— Просто бросается в глаза.

— Да ведь и ты тоже изменился, — сейчас Ксандрия чувствовала себя неспособной противиться действию лести, — и больше не выглядишь маленьким мальчиком, каким был когда-то.

— Дорогая, мы оба знаем, что я не был мальчиком даже в восемнадцать, и я надеюсь убедить тебя в этом в самое ближайшее время.

Они остановились возле двухколесного экипажа. Ксандрия подняла на Эдварда глаза. У нее не было никакого сомнения, что он говорит правду и действительно скоро ее в этом убедит. Она вспомнила себя в его объятиях, полуобнаженной и пожираемой греховными желаниями, и по ее телу прокатилась горячая волна.

Четыре года назад исполнилось всего несколько месяцев с того дня, когда она похоронила своего мужа. Эдвард тогда был всего лишь задиристым, но невероятно красивым парнем. Она и сама не заметила, как ее интерес к нему стал чем-то большим и весьма опасным. К счастью, у нее хватило благоразумия не отдать себя во власть его горячим поцелуям и еще более горячим ласкам. Эдвард легко смирился с ее отказом продолжить начатое — по-видимому, у него были другие, с кем он мог удовлетворить свою страсть.

На этот раз обещанная Эдвардом перспектива нисколько ее не обеспокоила Ксандрию, хотя прежде подобное предложение потрясло бы ее до глубины души. За прошедшие годы понятие о грехе у нее сильно изменилось, как, впрочем, и она сама.

Дела ее шли успешно, а вместе с успехами увеличивались ее власть и влияние. Во второй раз выходить замуж она не стала, хотя мужчин у нее, как правильно угадал Эдвард, за последние три года было немало. В самом деле, что толку вечно скорбеть по мертвому мужу, которого при жизни она не очень-то и любила?

Впрочем, на любовные истории у нее оставалось не так много времени. Для такого успеха, какого удалось добиться Ксандрии, требовалось немало усилий. Она начала пробиваться с самого низа, от должности простого клерка, и дошла до поста управляющего «Гранд-отелем» Манна. Ксандрия принадлежала к новой категории деловых женщин, которых многие считали чересчур эксцентричными, но принадлежностью к которым она гордилась. Поэтому она не собиралась больше связывать себя брачными узами — даже сама мысль об этом казалась ей теперь нелепой.

Вместе с тем после смерти мужа она обнаружила в себе жажду плотских утех. Но, удовлетворяя желания, Ксандрия всегда была осмотрительной. Она совсем не хотела, чтобы о ее любовных историях узнал отец. Это был человек старомодных взглядов, он никогда бы ее не понял. Чарлз Манн ни о чем не подозревал. Не подозревал и Слэйд, который был его правой рукой. Хотя Ксандрия и относилась к нему чуть ли не как к родному брату, она считала Слэйда ханжой, чересчур усердным в обличении чужих недостатков. И потому действовала очень скрытно — это было для нее куда важнее, чем удовлетворение своих аппетитов.

— Может, ты пообедаешь со мной сегодня вечером?

Эдвард даже вздрогнул от этого вопроса. Леди, даже столь экстравагантные, никогда не делают мужчинам подобных предложений. На его красивом лице появилась улыбка.

— Буду безумно рад, дорогая.

— Хорошо. Мы можем пообедать в моем офисе в отеле в девять. И ты мне расскажешь обо всем, что происходит между Слэйдом и его женой.

Эдвард бросил на спутницу пристальный взгляд.

— Не возражаю. — Несмотря на все усилия Ксандрии, от него не ускользнуло, что ее щеки при этих словах порозовели.

Злобно выругавшись, Слэйд швырнул случайно попавшуюся под руку папку с бумагами на пол, резко повернулся и взглянул в окно. Это было поразительно, но он ничего перед собой не видел, кроме образа своей жены; изгнать который из головы было просто невозможно.

Он все никак не мог поверить в то, что только что услышал: она не Элизабет Синклер, она не невеста Джеймса и никогда не была знакома с его братом, а его брат не был знаком с ней. Сколько же бессонных часов провел он, терзаясь чувством вины перед Джеймсом! И ради чего?