– Неужели дело зашло так далеко?

– Письмо прибудет через несколько недель. Ваше Высочество, я не знаю, что вы собираетесь предпринять… быть может, повторно выйдете замуж…

Дургаваси вновь заговорили. Офицер, растерявшись, переводил взгляд с одной на другую.

– Майор Эллис, я индуистка. Я уже была замужем. Я не могу во второй раз выйти замуж.

Лицо офицера стало почти таким же красным, как и его форма.

– Я не знал. Извините. Я… – офицер встал. – Пожалуй, мне лучше уйти.

– Не надо. Пожалуйста. Нам нужна ваша помощь. Скажите, как мне этому помешать?

– Не уверен, что вы сможете противостоять принятому решению.

– Этому следует воспрепятствовать! – В голосе рани звучали нотки отчаяния. – Джханси – мой дом. Он моя жизнь. Этим княжеством должен был бы со временем править Дамодар.

Эллис с жалостью посмотрел на ребенка, которого держала Каши, явно считая его плохой заменой настоящему престолонаследнику.

– Он мой сын, – молвила рани, – и это мое княжество. По какому праву британцы собираются владеть им?

– У них нет такого права, – признал англичанин.

– В таком случае помогите мне, майор. Прошу вас.

– В декабре мы сможем обратиться к генерал-губернатору в Форт-Уильяме.

– Хорошо. Как его зовут?

– Лорд Дальхузи[93].

– Вы поможете мне обратиться к нему с прошением?

– Разумеется, Ваше Высочество. – Их взгляды встретились, и майор добавил: – Все, что вы пожелаете.

Офицер удалился, а мы остались сидеть на своих местах. Ужас происходящего был просто невообразим. Британцы считались нашими союзниками. Последние слова раджи, которые он произнес на смертном ложе, касались договора о союзе. Он умолял рани всеми силами блюсти хорошие отношения с британцами, ибо боялся, что соседи подобно стервятникам набросятся после его смерти на наше княжество. Он был прав, вот только стервятником оказалась Англия.

Когда мы добрались до зала рани, я завернулась в теплую шаль, затем извинилась и вышла во внутренний двор. Арджуна я нашла у фонтана.

– Слышали? – спросила я.

Изо рта поднимались облачка пара. Декабрь будет холодным.

– Да. Для нее это не было особой новостью.

Я присела.

– Почему вы так думаете?

– Помните, как британцы отзывались о радже на похоронах?

Я попыталась припомнить, но ничего особенного в голову не шло.

– Вы лучше знаете английский, – сказал он, – но даже для меня все это кажется яснее ясного. Они между собой называли раджу не королем, а принцем. Вы видели, что было изображено на картине, которую капитан Малькольм подарил рани?

– Нет, рани отказалась ее принять.

– На картине изображена встреча генерал-губернатора и раджи. Оба сидят на восточных стульях на одном уровне.

Я ойкнула.

– Когда через несколько недель прибудет письмо, – понизив голос, произнес Арджун, – вспыхнет мятеж. Сипаи этого не потерпят. Тогда рани окажется в трудной ситуации. Если она поддержит мятежников, британцы ее убьют. Если она перейдет на сторону британцев, ее убьют сипаи.

– Как так убьют?

– Будет война, Сита. Британцы собираются захватить наше княжество.

У меня перехватило дыхание.

– А как же ходатайство?

– А разве это чем-то помогло Великому Моголу и Баджи Рао?

Хотя воздух был свеж, я почувствовала легкое головокружение, словно стояла духота. Моя жизнь зависит от рани. Что будет с дурга-далом? Что будет с кухарками и садовниками, с тысячами тех, чье благополучие зависит от прочности трона? Что будет с Джханси?

– Наш долг – защитить рани и раджкумара, чего бы нам это ни стоило, – сказал Арджун. – Наступают тревожные времена. Будьте осторожны.

– Они прислушаются к нам. Британцам нет никакого резона захватывать Джханси. Мы не нарушили договора.

Но переубедить Арджуна не удалось.

1854 год

Когда рани сказала нам, что теперь каждое утро мы будем заниматься йогой под руководством Шри Рамы, дургаваси испытали разочарование. Учитывая, сколько напастей угрожает Джханси, казалось неразумным тратить время, приветствуя по утрам восход солнца.

– Цель йоги, – заявила рани, – напомнить нам, что мы не волы и способны отринуть бремя тревог, когда бы мы этого ни пожелали.

Большинство дургаваси втайне посмеивались над этим ее утверждением, но спустя несколько недель мое тело стало более гибким, а разум – свободным и острым.

Я знаю, что на Западе йогу считают экзотикой, несколько таинственным учением, когда ты сидишь расслабленная, глаза твои закрыты, а руки приподняты ладонями к небу. Существует множество дурацких слухов, касающихся этой формы медитации, но теперь я вам скажу, что такое йога на самом деле. Настоящей йогой занимаются не под музыку, без зеркал, вообще без чего-либо лишнего, отвлекающего. Вийога важнее самйоги. Отрешенность важнее осознания. Люди Запада находят все это странным до тех пор, пока им все не объяснишь. Человек каждый день занимается йогой, потому что надо отрешиться от бесконечного осознания окружающего мира.

Автор древней «Йогататтва-упанишады» считал, что без занятий йогой нельзя высвободить атман. Атман – это душа. Рани оказалась права, утверждая, что все мы носим на своих плечах бремя дневных забот. Это превращает многих из нас в животных. Мы только едим и пьем, забывая о том, в чем смысл жизни. Кое-кто из нас оказывается очень глупым животным. Мы с трудом тащимся, вдев свои шеи в ярмо какого-нибудь жалкого занятия. Цель йоги – изменить подобное отношение к жизни, напомнить человеку, превратившемуся в вола, что он может избавиться от ярма. Даже занимаясь йогой всего несколько минут в день, человек способен, заглушая свой разум, заглушить в конечном счете жадность, голод и желания.

Конечно, на словах все звучит проще простого, а вот на практике, да и в теории тоже, все намного сложнее. Для одних йога – занятие относительно простое, а вот другим приходится потратить массу времени и сил, чтобы овладеть ею.