Если с первым бывает всякое, то со вторым вечные проблемы.

Чуть левее и дальше предполагаемого лагеря вдруг раздался шум, а затем грозно загремел пулемет.

– Быстрее! – Михаил первым, подавая пример, перешел на бег.

Он не забывал смотреть по сторонам: глупо влететь с разбега в расставленные хищные ветки. Но древесных хищников по дороге не попалось. А вот чуть в стороне послышался короткий вскрик и затем – шквал отчаянной ругани. Раз ругаются, значит, живы. Впрочем, на такой случай заранее обговорили, что ближайший воин должен немедленно двигаться на помощь попавшему в беду товарищу. В густые заросли опытный человек не полезет, а с редкими двое здоровых мужиков как-нибудь справятся. Все местные имеют при себе клинки. Лучшее оружие против древесных хищников – не считая огнемета.

Пулемет стал работать реже. Изредка подавал голос автомат, но в целом пик напряжения боя схлынул.

Монах буквально в последний момент заметил подозрительный кустарник и едва успел свернуть в сторону. Ветви разочарованно качнулись: добыча пронеслась мимо. А потом из-за деревьев прямо на Михаила выскочил крупный мужик, и указательный палец привычно надавил на спусковой крючок.

Пули ударили в упор, когда расстояние между противниками составляло от силы пару метров. Мужик по инерции еще несся вперед, рука с занесенным в последний миг мечом готовилась обрушиться на возникшую преграду, и монах резво отпрыгнул в сторону. На рухнувшее чуть позади тело смиренный воин Господа смотреть не стал. Покойников он навидался достаточно, да и агония диковинкой не являлась. Высматривать надо живых, мертвые опасными не бывают.

Когда-то в воспоминаниях о давней войне, случившейся задолго до той, что положила конец развитию человечества, Михаил прочитал: «В горах воевать труднее, но в зеленке больше потерь». Горы монах представлял чисто умозрительно, и каково в них, толком не знал, но насчет зеленки уже тогда был согласен. Правда, думал при этом о хищных растениях. Однако тот ветеран имел в виду не хищников, а незапланированные встречи и невозможность полноценно руководить боем. Когда видимость предельно ограничена и не имеешь понятия, где могут находиться противники, да и собственных бойцов не наблюдаешь, неожиданности чаще случаются неприятные.

– Сюда, мужики! – голос раздался справа, и бросившийся на него монах уже через несколько шагов увидел разыгравшуюся схватку.

Мужчина из Фрязино, имя которого Михаил запамятовал, в одиночку отбивался сразу от двух разбойников. Точнее, от разбойника и разбойницы. Третий бандит воспользовался суетой и сейчас убегал вглубь леса. Именно в него монах и выстрелил – только, кажется, не попал. Зато двое сражающихся отвлеклись на грохот стрельбы, и воспользовавшийся заминкой фрязинец сумел достать клинком противника. Женщина отшатнулась, попробовала рвануть прочь, но коротко и зло проговорил автомат. Ростиславу пол врага был безразличен. Зато не безразличен факт чьего-то бегства. Вряд ли он успел заметить скрывшегося разбойника, – механик-водитель появился на крохотной поляне чуть позже Михаила, – но зато увидел направление стрельбы своего командира и отсутствие в той стороне тела. А дальше сыграла обыкновенная жажда мщения. Ростислав бросился следом за убегающим.

– Цел? – Михаил ни за кем бегать пока не собирался.

– Живой, – выдохнул фрязинец. Он сбил дыхание, и ответ дался с трудом.

– Ну и ладненько, – монах прислушался. Где-то впереди раздавались выкрики, и Михаил быстрым шагом двинулся к основной схватке.

Впрочем, он не успел. Разгром разбойников был молниеносным. Как выяснилось практически сразу от захваченной в плен женщины, незадолго перед тем в постоянный лагерь пришло около дюжины тех, кто не столь давно отправился на поиски добычи. Оказалось, только они и уцелели из ударной группы, а прочие полегли во время неудачного нападения на обоз. Может, кто еще и остался в живых, но потерялся в лесах и полях, и ждать никого не стали. Беглецы не решились даже передохнуть, а тут же подняли всех, кто находился на базе, и велели спешно укладывать самое необходимое, а все прочее бросить: дороже жизни ничего нет. Кто-то наверняка попал в плен, следовательно, выдал лагерь, и элементарная сметка говорила, что надо линять возможно скорее. Конечно, местные жители далеко не всегда устраивали погони и рейды, порою они не могли договориться между собой, но разбойникам не давали покоя неизвестные воины на боевых машинах. Именно желание захватить могучую технику заставило их напасть. Риск показался делом благородным, а вышел – самоубийственным, и те, кто выжил, теперь очень боялись появления мстителей. Хотели стать самыми могучими в районе, а в итоге остались без атамана, без сил, небольшой кучкой против всех местных жителей.

Им не хватило каких-то минут. Уже собравшиеся и тронувшиеся в путь разбойники успели отойти от лагеря на несколько сотен метров, когда нарвались на группу Петра. Монах успел заметить их раньше и удобно расположиться с пулеметом.

Шесть женщин было взято в плен, – не у каждого поднялась рука на представительниц противоположного пола, сработал инстинкт: они еще могут родить. А вот мужчин в живых оставлять никто не собирался. Если кому и повезло скрыться в лесу посреди общей кутерьмы, так только чудом. Своего беглеца Ростислав, например, все-таки догнал и сэкономил патроны: не стал стрелять в загнанного бандита, а элементарно зарезал.

В лесном бою погиб один из мстителей, родом из Пригорка, а уроженец Фрязина во всеобщей суете не досмотрел и попал в хищный кустарник, тоже с летальным исходом. Но все-таки это было не такой большой ценой за полный разгром банды, даже с учетом троих раненых, к счастью, не очень серьезно.

– Удивил ты меня, Ростислав, – Михаил с легкой улыбкой следил за тем, как его спутник вытирает лезвие кинжала о мох. – Вроде всегда был добрым парнем…

– Я одного не понимаю, – ответ был неожиданно жесток. – Зачем мы баб взяли? Кончить их здесь же, и все дела.

– А за что? Они же на нас не нападали, кто-то из них наверняка лишь подстилкой бандитам служил. Если лишь за это женщин убивать…

– Вот именно. Раз служили бандитам – то и сами не лучше. Или не знали, чем мужики лесные занимаются?

– А выбор у них был какой? Бежать? Куда? В чащу?

Но взгляд Ростислава по-прежнему не сулил пленницам ничего доброго.

– Ладушки. В общем так… Мы с тобой не в Москве, тут свои законы и обычаи, хороши они, нет – не важно. Вот пусть местные сами и решают их судьбу. А нам мараться не стоит. Пройдет время, сам можешь пожалеть о содеянном, – обычная улыбка исчезла с лица монаха, и тон стал жестким. – Лучше на небо посмотри. Там в стороне, кажется, тучки собираются. Надо назад двигать, пока не поздно. Не хочется без необходимости под дождем мокнуть. Кстати, хочешь верь, хочешь нет, но обратно мне, например, по здешним тропам найти дорогу трудновато.

– Не верю.

– Как знаешь. Хотя… Тут же какая-то просека должна быть. Красться теперь не обязательно. Да и у киборга нашего память абсолютная.