— Садитесь, Борис Иванович. Еще не вечер!

— Ты так считаешь?

— Конечно! С Картузовым они промахнулись. Он помочь им уже ничем не сможет. Основные свидетели против Гийо у нас с вами. Завтра я пошлю следователя за санкцией на арест. И если нам ничего путного не предложат, к вечеру директор ресторана будет за решеткой. Они это знают.

— А дадут санкцию?

— Материалы-то у нас!.. Вы же сами бывший прокурор. Знаете!

— Есть сто способов разрушить! Подпустить к делу своего человека…

— Сделали уже! Такого, что в жизни не поверил бы, что на это пойдет! Вот он у меня где, Картузов, — Скубилин сжал кулак.

— Ну, и слава Богу, Вася!

— Завтра они вам этот акт комиссии сами в зубах принесут.

— А свидетели? Не откажутся?

— У меня они на даче живут. В Левобережной.

— Есть Бог на свете!

— Я скажу, чтоб Наташа чай вам поставила…

Но секретарь уже шла с чаем.

— Умница, — Скубилин краем глаз провел по ее крепким ляжкам, высоко поднимавшимся из-под джинсовой мини и обещавшим еще долго оставаться такими же мускулистыми и привлекательными.

— Так-то лучше, — Жернаков сделал несколько коротких глотков. — Во сколько завтра ты посылаешь к прокурору?

— После обеда. Надо дать им время оценить обстановку.

— Тяжело ждать! Давай махнем куда-нибудь…

— Нет, нет! Сейчас вам лучше всего домой. Вера Петровна, наверное, ждет. Завтра наш день!

— Ты прав, Вася! Еду…

— Держитесь. — Скубилин спустился в подъезд вместе с Жернаковым.

Завидев их, шофер подал машину, поставил впритык к дверям.

— Послать с вами кого-нибудь?

— Да нет, доеду. Что-то нашло на меня, но сейчас я в порядке… До завтра!

Скубилин, как положено, подождал, пока машина замминистра свернула на Садовое.

Омельчук встретил визитеров сухо. Не вставая, показал на стулья.

Жена директора ресторана — интеллигентная молодая женщина в модных очках, с только что появившейся в Москве изящной, с изгибом, оправой — представила обоих спутников.

— Евгений Васильевич, Ростислав Иванович…

Один оказался адвокатом, членом президиума Московской областной коллегии адвокатов, другой только что прилетел — тоже адвокат, бывший председатель республиканского Верховного суда, близкий друг и родственник арестованного. Оба были людьми пожилыми, солидными.

Картузова в отделе не было, и это сильно упрощало задачу.

— Чем могу быть полезен?

Московский адвокат обрисовал ситуацию:

— Я понимаю: адвокат может вступить в процесс лишь на более поздних стадиях. Но нередко устранение погрешностей еще в более ранние периоды способствует исключению возможных ошибок следствия в дальнейшем…

— Пока мы не видим в этом необходимости… — Омельчук с ходу отвел его доводы. — По делу собрано значительное число доказательств злоупотребления должностным положением со стороны бывшего директора ресторана. Понятно, я не могу приводить их…

— Конечно!

— Самое лучшее для него, мы считаем, рассказать правду…

Со стороны Омельчука это было по меньшей мере недипломатично.

— Простите! — Жена Гийо прервала его. — Как я могу надеяться на объективное разбирательство дела моего мужа, если у вас сразу взят обвинительный уклон? Мой муж принципиальный, требовательный работник. Он уклонялся от всяких махинаций. За это ему могли мстить… Нужны доказательства!

— А огромное количество золотых вещей, которые изъяли на обыске? Драгоценные камни, картины Кустодиева, Бенуа, Репина…

— Это мое. Подаренное, приобретенное… Мой папа — акушер-гинеколог…

Омельчук фыркнул:

— Там на сотни тысяч! И все ваше? Да у вас там зарплата десятка академиков-акушеров за сто лет работы…

— Мой папа лечит от бесплодия. Вы понимаете, что это? Тысячи женщин, которым он помог, и их мужья дарили ему свои самые дорогие украшения. Ведь он дал им возможность продолжить их род!

— А деньги?

— Тоже от наших родителей.

«Ваш муж сказал, что готовил деньги, чтобы послать матери…» — У Омельчука хватило ума промолчать об этом.

— Единственное богатство моего мужа — это его честь! — Оба адвоката немедленно склонили головы. — Репутация благородного человека, которую никому не удастся запятнать. И еще вот это…

Жена Гийо открыла кейс.

Он до самого верха заполнен был медалями, нагрудными знаками, вымпелами и дипломами различных международных соревнований, вырезками из отечественной и иностранной прессы.

Омельчук пошел на попятный:

— Это делает вам честь. Вы выгораживаете мужа. Я понимаю вас. Не каждая жена так поступит. К сожалению, мы, мужчины, не всегда думаем только о женах…

Яснее было трудно выразить свою мысль. Жена Гийо тут же парировала:

— К сожалению, вокруг немало людей, которые готовы оклеветать самого порядочного мужчину. Но в данном случае они бессильны. Гийо идеальный спутник жизни. Ни разу не вошел в дом без цветка. Без коробки конфет или плитки шоколада. Чтобы кого-нибудь не порадовать… Это самый порядочный и верный муж. Вскоре вы убедитесь.

— Но есть свидетели…

Жена директора ресторана снова перебила:

— Женщины, которые на него показывают!.. Кто-то их научил, кто-то организовал это дело! Не знаю, из каких соображений. Как только они поймут, что служат орудием, они сразу откажутся от своих показаний…

Разговор принимал характер, который Омельчуку был неприятен.

— Чем могу еще служить?

— Мы намерены ходатайствовать, чтобы мерой пресечения ему до суда оставалась подписка о невыезде… — сказал прибывший адвокат. — Вот справки о состоянии его здоровья. Заключение под стражу ему явно противопоказано…

Адвокат заметил еще:

— Как многолетний в прошлом председатель Верховного суда, я рассмотрел немало дел по материалам ОБХСС. Это сложные дела… Многие потом отказываются от показаний. И вот еще. У жены нашего клиента есть разрешение на свидание. Вот, пожалуйста.

Омельчук осмотрел бумагу. Документ, без сомнения, был подлинный. Угловой штамп. Печать. Подписал заместитель прокурора республики.

Жена Гийо снова вмешалась:

— И я надеюсь, вы не откажете в продуктовых передачах. Ему сейчас особенно нужно доброкачественное питание, витамины.

Омельчук наконец не выдержал:

— Может, его на это время прикрепить к «кремлевке»?