морока, Катя поняла суть тайного разговора, который слышала прежде, но понимала буквально. В голове всплыла их беседа с волхвом Старом: «Нет Света, нет Тьмы, есть Сила – и наша воля, как ее употребить: во зло или в добрых целях…»

И ее прежний страх, что, приняв силу черного морока, она не сможет ему противиться и сама станет такой же, как Ирмина.

Это невозможно. Вот о чем ей говорили все вокруг!

– Сила – это всегда только Сила. «Не усомнись, его силу прими», – будто услышав ее мысли, повторил, исчезая, голос.

«Никто не говорил – прими Силу Света. Это я сама так решила, отделив одно от другого, не поняв главного».

Золотая нить растаяла в руках девочки. Катя встрепенулась, словно пробуждаясь.

Светлые лучи, исходившие от ее тела, медленно поглощались черным мороком. Тени, алчно протягивавшие к ней руки, упивались ее силой, словно кровью.

– Ну хватит! – громко выкрикнула Катя, все еще позволяя невидимой силе нести ее над морем теней. – Обед закончен!

С этими словами она, ловко прокрутив запястья, ухватилась за свет, лившийся из ее рук, как за канат, и резко дернула его на себя. Тонкие молочно-белые нити мгновенно выдернулись из черноты, зависнув в воздухе всего в нескольких сантиметрах от тянувшихся к ним рук духов черного морока. Их устрашающее море заволновалось, изможденные руки устремлялись ввысь, стараясь заполучить хоть лучик.

– Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди, ввысь вознесется Велесов посох, не усомнись, его силу прими, – повторила Катя вслух услышанную древнюю формулу.

Дотронулась до иглы, вколотой в ворот рубахи, и выдернула ее. Едва оказавшись в светлых лучах, исходивших от Катиного тела, игла превратилась в посох.

Девочка перехватила его раньше, чем посох успел дотронуться до каменного пола, и замахнулась в чернильное месиво, которым отгородилась от нее Ирмина. Ослепительные ленты вонзились в него, разрывая в клочья.

А Катя, раскрасневшись, в упор глядя на растерявшуюся Ирмину, прокричала:

– Я принимаю ВСЮ силу Рода моего отца и ВСЮ силу Рода моей матери! – уже произнесенная недавно фраза, которая сейчас значила гораздо больше, помогая принять и Свет, и Тьму, две силы, как два крыла одной птицы. Подумав, Катя добавила: – Всю до последней капельки и крошки. Принимаю и клянусь употреблять ее на благо! Да не обратится она в черный морок в моих руках! Только во Благо!

Сияющие огненно-белым лучи с ровным гулом заполняли собой тронную залу во дворце Маары. Они подхватывали Тени, подбрасывали ввысь и врезались в их призрачные тела, поглощая навек.

Когда больше не осталось ни одного черного облака, слепящий свет достиг своей высшей точки яркости, сжался, с шумом схлопываясь у Кати в руках. Тело будто огнем опалило – да Катя и сама видела, как почернела кожа, покрываясь плотным угольночерным узором, который медленно, прожигая в коже дорожки, растворялся в ней.

Она кричала, задыхалась. Глаза болели, готовые вывалиться из орбит, глазницы горели. Все, что видела она, – это плывущий перед глазами тронный зал Маары, испуганные лица друзей и удивление в темных глазах Ирмины. Ведьма стояла на каменных плитах, босая и простоволосая, с ужасом озираясь по сторонам. Потом ахнула, схватилась за грудь и, пошатнувшись, упала на каменный пол, распростершись перед троном Маары. Словно пелена спала с нефритовых стен, воздух очистился, приобрел ясность и четкость, снова появились звуки, а в пространстве медленно проявлялись фигуры людей, в которых Катя без труда узнала Ярославу, Енисею, Истра, Аякчаану.

Время будто остановилось, растянувшись в немыслимую ленту, в которой Катя перестала понимать, что есть сон, а что – реальность. События, произошедшие в этой зале пару минут назад, и настоящее наслаивались друг на друга, будто чешуйки. И в одном из времен из-за колонны, ведшей во внутренние покои дворца, выскочил Олеб и огляделся. Бросился к застывшей посреди залы Енисее.

В это же мгновение с противоположного конца зала, величественно и неспешно, появилась сама царица тьмы Мара. Теперь ей было чуть больше двадцати на вид. Молодая, сильная, уверенная в себе – со злой саркастической усмешкой на губах.

Кажется, кроме боли и страха перед царицей у Кати не осталось ничего. Тело горело.

Катя лихорадочно соображала, что делать, но не могла ничего придумать. Горло перехватило – позвать на помощь она не могла, только сипло дышала. И, кажется, они не видели того, что видит она, – Олеба и появившуюся вместе с ним Маару. Единственная мысль, мелькнувшая в голове ослепительной молнией, показалась спасительным кругом. Ухватившись за нее, Катя мысленно привлекла к себе своих друзей и вырвала их из навьего мира Маары.

Уже исчезая из тронного зала, Катя заметила, что следом за Маарой и Олебом в нефритовом зале оказались еще двое: Могиня и Велимудр.

«Да что же это такое! Да зачем же вы вернулись?!» – простонала она.

Мара, обойдя вокруг распростертой на полу Ирмины, торжественно взошла на пьедестал и опустилась на трон.

– Итак, что здесь произошло?

Глава 23

Велесов посох

Катя сидела, упершись руками в пол, стараясь выровнять дыхание: делала глубокие вдохи и выдохи, закатывала глаза. Боль медленно отпускала и казалась навязчивым бредом. Одно радовало: все друзья были спасены, всех удалось вырвать из навьего мира, все были здесь. Вместе. – Енисея! – Откуда-то взявшийся Олеб бросился к любимой, которая, по всей видимости, была без сознания. Ярослава, словно в забытьи, стояла рядом с Катей. Ого! А Катя и не заметила. Вот только побледневшее, вмиг потерявшее краски лицо подруги выглядело теперь восковой маской.

Истр растерянно на нее посмотрел.

– Ярушка, – несмело позвал он.

Но та взглянула на него невидящим взором и отошла в сторону.

– А где это мы? – подала голос Аякчаана.

Вокруг них бесконечным лесом возвышались янтарные колонны. Внутри них восходящими и нисходящими потоками передвигались золотые частицы, в некоторых, будто оттеняя золото, струились черно-угольные крупинки. Пол и потолок были сделаны из янтарных плит, через которые было видно, что колонны продолжаются и уровнем выше, и уровнем ниже.

– Енисея! – снова крикнул Олеб.

Он безуспешно пытался привести ее в чувство – растирал запястья, прикладывал ухо к груди, прислушиваясь к ее неровному дыханию. Окинув всех взглядом, он остановился на Истре:

– Что у вас вообще произошло? Что с ней, кто-нибудь знает?

Катя тоже посмотрела на Истра. Тот опешил, возмутился:

– А вы почто оба на меня смотрите? Я даже знать ничего не знаю и понять толком ничего не успел: черный туман с потолка, все заволокло, не продохнуть. Катя в сторону куда-то побежала, Енисея