И Долли очень привязалась к ней.

— Да… я ее там встречала.

— Это хорошо и для нее, и для мадемуазель. Я всегда говорю, что в мире не так часто можно найти друзей. Что вы будете пить?

— Ничего, благодарю вас. Я перекусила у мадемуазель д'Обинье.

— Хорошо. — Она провела меня в небольшую гостиную рядом с холлом, закрыла дверь и, когда я уселась, пристально посмотрела на меня и сказала:

— Это по поводу моей Эви.

— Да?

— Я беспокоюсь о ней. Она такая милая девушка. Видите ли, мистер Фаррингдон очень увлечен ею. Но из этого ничего не получается, а почему? Потому что он совсем не встречается с ней, да и как им встречаться? Я полагаю, что очень скоро они смогут увидеться. Он весьма приятный молодой человек. Но чуточку медлительный, правда, иногда такие люди оказываются самыми лучшими. Но его нужно чуть-чуть подтолкнуть.

Он приглашен к вам на крестины?

— О нет, никакого приема не будет, миссис Трент. После крестин мы соберемся в семейном кругу.

— Я полагаю, Петтигрю все-таки будут там… учитывая, что мистер Джонатан помолвлен с молодой леди.

Я подумала: все-то она знает о нас!

— Они в некотором роде члены семьи, — сказала я.

— А Фаррингдоны?

— Фаррингдоны — близкие друзья мистера Френшоу-старшего, и, может быть, они заглянут к нам.

— Они безусловно придут… а с ними их сын. Мне очень хочется, чтобы он почаще встречался с моей Эви. Я думаю, что тогда он обязательно сделал бы ей предложение.

— Я, право же, ничего в этом не понимаю, миссис Трент.

— Зато я понимаю. Никогда не видела молодого человека, более готового влюбиться, чем этот Гарри Фаррингдон. Но что происходит? Стоит ему пробыть с ней пару часов, как их тут же разлучают. Он, безусловно, влюблен в нее. Она такая милая девушка. Я думаю, если бы только она попала в подобающее общество…

Вы улавливаете смысл?

— Да, конечно, я, право, что-нибудь сделала бы, если… гм…

— Миссис Френшоу, пригласите мою Эви на крестины. Пусть этот приятный молодой человек снова увидится с ней. О, я беспокоюсь о девушках, миссис Френшоу. Я сделала все возможное, чтобы дать им хорошее воспитание, — и вы должны признать, я многого добилась в отношении Эви. Видите ли, я не настолько богата… не так, как ваша семья. Мне всегда приходилось считать деньги и наскребать по мелочам. Понимаете, все из-за моего сына Ричарда. Он был довольно невоздержанным. Погуливал, и его женили. Но она умерла, когда Долли появилась на свет.

Он остался с двумя девочками и привел их ко мне.

А потом, когда Эви еще не было и десяти лет, он ушел от нас навсегда.

Такой девочкой, как Эви, можно гордиться. Я мечтаю увидеть ее хорошо устроенной. Я желаю ей добра.

— Хорошо вас понимаю.

Тогда пригласите ее на крестины, чтобы она встретилась с Гарри Фаррингдоном. Это все, чего я хочу.

— Этим занимается моя мать, — сказала я.

— Она послушается вас.

— Я бы обязательно позволила Эви, если бы мы отмечали это событие более широко. Но тут, действительно, собирается только семейный круг и несколько…

— Вы имеете в виду Фаррингдонов; но почему тогда нельзя пригласить и Эви? Думаю, вы это сделаете для меня. Сделаете, когда я вам кое-что расскажу… нечто такое, что вам следует знать.

Я почувствовала тошноту и головокружение. Началось… Это — шантаж. Она все знает. Это она находилась тогда в доме и говорила в трубу. Она собирается сказать: если вы не выполните мою просьбу, то я все расскажу.

Я словно издалека услышала свой голос:

— О чем же… вы хотите мне рассказать?

— О, знаете, у всех есть свои секреты, не правда ли? А человеческая натура такова, что всегда есть какие-то вещи, которые нам не хочется вытаскивать на свет, да это и не нужно. Но, если ошибка уже сделана… здравомыслящие люди… они пытаются ее исправить, так ведь?

До меня донесся мой притворный смех:

— Я, право же, не понимаю вас, миссис Трент.

— Ну, вы знаете, нужно прощать людей, когда они молоды. У них горячая кровь. Они совершают такие дела, о которых потом жалеют, но тогда уже слишком поздно. Нам следует думать о таких вещах… как последствия… когда мы уступаем своим маленьким слабостям.

— Пожалуйста, миссис Трент…

— Хорошо, моя милая, я подхожу к главному. Я только хочу сказать, что моя Эви имеет такое же право на хорошую жизнь, как любой человек. Если бы она имела то, что ей причитается, то давно бы посещала все эти балы и приемы. Она имела бы реальную возможность найти там того, кто даст ей богатство и позаботится о ней в будущем.

Она, казалось, отклонилась от темы, и я тоскливо ждала, когда же она вернется к своим угрозам, чтобы я выполнила ее просьбу в уплату за молчание.

— Я вам это рассказываю, миссис Френшоу, потому что знаю вас как разумную молодую женщину. И к тому же у вас доброе сердце. Вы не станете судить других слишком строго, не так ли? У меня такое чувство, что вы меня поймете.

— Скажите же наконец, что именно я должна понять.

— Это очень давняя история.

— Пожалуйста, расскажите мне ее, миссис Трент.

— Вас тогда еще не было и в помине, миссис Френшоу. Это было, еще когда ваша бабушка жила здесь, в Эндерби.

Я вздохнула свободнее. По-видимому, речь пойдет не о том, чего я боялась, если, конечно, она не перейдет к той теме в дальнейшем.

— Я жила здесь с матерью, экономкой в Эверсли, присматривавшей за старым хозяином. Появилась ваша бабушка, и все нарушилось. Старик сошел в могилу… тот мистер Френшоу… Дикон стал хозяином Эверсли. О, он был совсем другим тогда.

У него было какое-то имение далеко отсюда… не слишком богатое, но он получил Эверсли. Женившись на деньгах, он стал очень важным господином… но я-то знала его тогда, когда он был простым парнем. Да и я сама была тогда простой девушкой. Мы с ним забавлялись… вы понимаете, что я имею в виду… еще до того, как я вышла замуж за Эндрю. Потом я перебралась в Грассленд и Эндрю влюбился в меня. Я его тоже полюбила… и он на мне женился. Можете вообразить, что говорили по этому поводу все наши соседи.

— Да, миссис Трент, — сказала я, почувствовав, что снова оживаю. Скорее всего, это не имеет ко мне никакого отношения.

— Люди не всегда добры к другим, вы согласны? Они ничего не забывают, и в таких местах, как это, дурная слава ложится на всю семью. Я знала, что моя мать оставила Эверсли из-за толков. Говорили, что она еще счастливо отделалась. И вот все это припомнили мне. Я осталась здесь.

Мой Эндрю был прекрасным человеком.

Когда я ходила беременная, он выглядел счастливым отцом. Я не знаю, считал ли он на самом деле Ричарда своим. Он был таким самолюбивым. Разве я могла сказать ему правду? Иногда нужно хранить молчание о таких делах. Это бы разбило его сердце… И я решила, пусть он считает, что ребенок его, для общего блага. Вы понимаете, что я хочу сказать?