одну преграду и третью — в конце коридора перед комнатой. Дверь, естественно, заперта, но Милана замок не останавливает. Ещё раз оглянувшись, Милан плечом вышибает дверь и шагает в комнату:

— Джен? — в голосе столько беспокойства, что у меня сердце щемит.

Отбросив осторожность, Милан в два шага оказывается у кровати, опускается на край.

Сиян притворяется слабой и спящей. Приподняв голову, она тотчас роняет её обратно на подушку.

— Милан, — шепчет она.

Что сказать? Я бы не заметила подмены. Очень грамотный ход.

Милан подхватывает её под плечи, помогает сесть. Сиян тотчас заваливается и опускает голову ему на плечо. Трогательно слабая, хрупкая, нуждающаяся в защите.

— Джен?

— Ты пришёл…

— Разве могло быть иначе?

— Забери меня отсюда, — просит она.

— Я тебя вытащу отсюда, обещаю, — кивает он.

Мне хочется кричать, биться о преграду

Милан выскальзывает из слабых объятий, встаёт. Сиян с притворным трудом удерживает себя вертикально. Кажется, что вот-вот она вновь завалится на кровать.

Странно… Почему Милан её не поцеловал?!

— Милан?

— Прости, Дженсен.

В его руке оказывается шпага, и Милан наносит колющий удар. И в этот раз у Сиян нет её прежней шкуры, лезвие с трудом, но врезается в тело, расплывается алое пятно. Лезвие у гарды наливается фиолетово-красным светом. Магия по клинку течёт в тело, и на коже расцветают багряно-синии ломаные линии.

Её глаза закатываются, и тело повисает на шпаге.

Милан удерживает её, словно не доверяет виду безвольно повисшей куклы, магия всё также течёт от гарды по клинку, и багряная сеть, проступившая под кожей, насыщается цветом, оживает и глубже врезается в плоть. Разадётся даже не крик, а истошный вопль, но откуда он исходит не понять, потому что тело всё также безвольно висит.

К потолку устремляется мутно-серое облако дыма, очертаниями напоминающее женский силуэт. Сиян объята багрянцем, магия жалит, жжёт. Силуэт как ожогами, покрывается белёсыми полосами, Сиян мечется от стены к стене, словно пытается избавиться от сети.

Отпустив наконец тело, Милан взмахивает шпагой, пытаясь дотянуться до Сиян.

Она успевает шарахнуться, лишь кончик клинка врезается в светло-серый шлейф, и дымка в месте удара развеивается.

Больше не пытаясь сбросить багрянец, Сиян вырывается из комнаты и исчезает в коридоре.

На ншем потолке остаётся изображение Милана и смещается из спальни в коридор только вместе с ним. Он бросается следом за Сиян, но не успевает, лишь дымка мелькает, и Сиян ныряет в узкую щель между камнями. Милан при всём желании следом не протиснется. Там разве что мышь пролезет. Или Тень.

Милан возвращается в спальню, подходит к телу.

— Прости, Джен…

— Хорош, — хмыкает над ухом Дженсен. — Только тело моё испортил. Негодный муж.

— Думаешь, он понял, что она не я? — мне хочется в это верить.

Джен пожимает плечами:

— Сиян сама себя перемудрила. О том, что культисты проповедуют перерождение, все знают. Она слишком легко позволила себя найти. Подозрительно легко. Ничего удивительного, что князь решил проверить.

Милан закрывает пустой оболочке глаза и даже укладывает её на кровать, сверху набрасывает тонкий плед, укрывает с головой. Но перед этим снимает с пальца брачное кольцо. Я вижу, как Милан его сжимает в кулаке, зажмуривается.

— Джен…

— Знаешь, это не похоже на страдания вдовца. — задумывается Джен. — Это похоже на то, как будто он тебя… зовёт?

Покрутив головой, Милан возвращается в коридор и уверенно выбирает направление. Совсем немного поплутав, он за какие-то пять минут находит зал, где мы с Дженссен заперты.

Чары продолжают работать, я вижу, как Милан останавливается по ту сторону двери.

— Милан!

— Он не слышит, — фыркает Джен. — Полог тишины. Помнишь?

Мне кажется, или ей завидно?

Милан бьёт по преграде, но защита выдерживает. Сдаётся только с третьей атаки и разлетается снопом быстро гаснущих искорок. Створка распахивается от самого банального, но внушительного пинка.

Я очень невовремя вспоминаю, что я теперь демоница. Или вовремя?

Броситься на шею и получить смертельный укол божественным клинком было бы очень обидно.

Что мне теперь делать?!

— Дженсен?

Дженсен замирает слеваа от меня, нарочно сбивая Милана с толку, ведь у неё нет никаких настоящих причин встречать бывшего жениха рядом с настоящей женой. Хотя можно ли теперь называть меня женой?

Милан не скрывает удивления, но кажется, что его удивил не наш демонический облик, а тот факт, что нас двое. Милан переводит взгляд с меня на Дженсен и обратно. Сейчас он логично выберет её за внешнее сходство и мне будет больно…

Я сглатываю.

— Джен.

Милан останавливает взгляд на мне, делает шаг навстречу и уверенно прижимает меня к себе.

— Джен, — шепчет он и целует меня за ухом. — Дженни.

Я не выдерживаю.

Я утыкаюсь носом ему в плечо, всхлипываю в последней попытке сдержаться, но внутренний барьер смывает под натиском захватившей меня горечи, слёзы обрушиваются водопадом, меня трясёт, а Милан обнимает меня как ни в чём не бывало, будто перед ним прежняя я, а не чудовище. Он гладит по спине, но, наткнувшись на крылья, возвращает руку выше, на затылок, перебирает распущенные пряди, и мне ещё горше от того, что Милан помогал мне восстановить волосы после стрижки, а теперь у меня другие.

— Джен, ты же не думала, что я ошибусь, правда? “Заабери меня отсюдаа”, — передразнивает он Сиян. — Будь это ты, ты бы вперёд меня рванула угонять их флот.

Мне невольно ставится смешно, но слёзы так и текут по щекам. Должно быть, я выгляжу ужасно. У демонов во время рёва тоже краснеют глазаа, опухают щёки и перекашивает рот?

— Вообще-то Дженсен я, она Аля.

Ей обязательно было встревать?

— Дженсен? — переспрашивает Милан. По тону ясно, что он не верит.

— Сиян выдернула душу из дочки губернатора пять лет назад, — поясняю я. — Я действительно Аля, а она Дженсен, но с ней ты не знаком.

Милан снова переводит взгляд с меня на Дженсен и обратно, на лбу проступает морщинка, но с новым открытием он справляется на удивление легко. Милан берёт моё лицо в ладони. Теперь, когда мы одного роста, его глаза оказываются напротив моих:

— Мне не важно, как ты выглядишь или как тебя зовут, Аля. Мне достаточно, что ты моя княгиня, и я тебя люблю.

— Но я же… Вот…, — я развожу и руками, и кожистыми лоскутами за спиной.

— Красиво,