Хашогги нанес себе самое большое международное оскорбление: Вскоре после того, как Мохаммед предложил применить насилие, Хашогги начал писать регулярную колонку для газеты Washington Post. Заголовок первой колонки: "Саудовская Аравия не всегда была такой репрессивной. Теперь это невыносимо".

"Я оставил свой дом, свою семью, свою работу, и я поднимаю свой голос. Поступить иначе - значит предать тех, кто томится в тюрьме. Я могу говорить, когда многие не могут. Я хочу, чтобы вы знали, что Саудовская Аравия не всегда была такой, как сейчас. Мы, саудовцы, заслуживаем лучшего", - написал он в конце письма.

Мохаммед сказал Кахтани, что тот должен вернуть Хашогги в Саудовскую Аравию, а если попытки не увенчаются успехом, то они "могут выманить его за пределы Саудовской Аравии и договориться", - говорится в оценке ЦРУ, которую позже опубликовала газета Wall Street Journal.

 

Эмиссары королевского двора постоянно звонили Хашогги, просили его смягчить критику и предлагали примирение. Но он сопротивлялся и в октябре 2017 года принял потенциально взрывоопасное решение: Хашогги начал общаться со следователем, работающим в интересах американских семей, подавших иск против Королевства в связи с терактами 11 сентября.

Перспектива такого судебного разбирательства не давала покоя королевской семье на протяжении многих лет. Законодательство США затрудняет подачу исков в американские суды против иностранных государств, однако в 2016 году Конгресс преодолел вето президента Барака Обамы и принял законопроект, облегчающий американцам подачу исков против Саудовской Аравии в связи с терактами 2001 года.

Саудовцы потратили годы и миллионы долларов на лоббирование против принятия этого закона; Мохаммед даже направил в Вашингтон нескольких своих высокопоставленных министров, чтобы те помогли ему отговорить Конгресс. Принятие законопроекта грозило королевству судебными разбирательствами, которые могли привести к огромным финансовым потерям и, возможно, к неловкой утечке информации о связях высокопоставленных саудовцев с людьми, имеющими отношение к терактам. Потенциальная ответственность также означала, что Aramco не сможет разместить свои акции на Нью-Йоркской фондовой бирже, как того хотел Мохаммед, не рискуя получить огромные судебные иски, которые могут сорвать его программу реформ, истощив "дойную корову" страны.

Менее чем через год Кэтрин Хант, бывший агент ФБР, работавшая на адвокатов жертв теракта, увидела первую колонку Хашогги в газете Post. Она и адвокаты, на которых она работала, заинтересовались Джамалем по разным причинам. Он был одним из немногих доступных западным людям людей, знавших и Аль Сауда, и организатора терактов 11 сентября Усаму бен Ладена. Будучи журналистом, Хашогги посещал бен Ладена в Афганистане, когда тот вел войну джихадистов против коммунистов в 1980-х годах, а также в Судане в 1995 году. Он также работал в посольстве Саудовской Аравии в Вашингтоне в дни после теракта и понимал реакцию королевства. Кроме того, он был близок к Турки бин Фейсалу, который был начальником разведки в годы, предшествовавшие терактам.

Не менее важно и то, что Хашогги мог предоставить "дорожную карту" в запутанном клубке семейных и правительственных отношений в королевстве. Он знал, кто все принцы, мог указать, кто поддерживает экстремизм и кто на ком женат. Его знания были получены не только во время работы журналистом: его связи с Аль Саудом и бен Ладенами уходят в глубь поколений.

Дед Хашогги был личным врачом Ибн Сауда, основателя королевства; отец Усамы бен Ладена также был близок с Ибн Саудом, который платил ему миллиарды долларов нефтяных денег за создание современного королевства и семейного строительного состояния. Хант надеялся, что Хашогги сможет помочь распутать некоторые из этих связей и определить, играли ли люди, связанные с королем или правительством, роль в терактах.

Имелась заманчивая косвенная информация. Хотя ЦРУ, ФБР и Комиссия 9/11 заявили об отсутствии доказательств того, что правительство или высшие должностные лица поддерживали атаку, оставалась вероятность того, что помощь оказывали чиновники более низкого уровня, и имелись доказательства того, что нападавшие, находившиеся в Калифорнии, могли взаимодействовать с государственными служащими.

Были и заманчивые нити, ведущие к королю Салману и людям, близким к его семье. Еще в бытность губернатором Эр-Рияда Салман собирал деньги на благотворительные организации, поддерживающие консервативные исламские школы, а также вооруженных боевиков, воюющих в таких странах, как Афганистан, ставших рассадниками экстремизма. Более того, двое из участников теракта 11 сентября посетили дом во Флориде, саудовский владелец которого занимался финансовыми вопросами старшего сына короля Салмана, Фахда, умершего незадолго до теракта. Источники, близкие к королю Салману, утверждают, что он не знал о том, что благотворительные организации связаны с экстремизмом.

Хант оставила Хашогги голосовое сообщение, и через несколько недель Хашогги удивил ее, перезвонив и сказав, что готов встретиться. Через несколько дней Хант прилетела из Флориды в Вашингтон.

Джамалу было интересно узнать, что скажет следователь, и он сначала предложил поговорить у него дома, а затем попросил Хант встретиться с ним в пекарне Paul в элитном районе Tysons Corner Galleria. Рано утром того же дня Хант позвонил в свой гостиничный номер взволнованный Хашогги. В предыдущем разговоре он выглядел спокойным и уверенным в себе, теперь же он был взволнован и хотел встретиться немедленно.

Хант нашел любезного и вежливого, но явно расстроенного человека. У него тряслись руки, и он рассказал следователю, что рано утром узнал, что правительство Саудовской Аравии запретило его взрослому сыну Салаху покинуть королевство. По словам Хашогги, это было оскорбительно, а также несправедливо: его сын работал в банковской сфере и не имел никакого отношения к работе отца. А у молодого человека в Дубае остались двое детей, с которыми он теперь не может видеться.

В более широком смысле Хашогги был встревожен тем, что его наказали за то, что он был, по его словам, "лояльным противником". По его словам, он поддерживал многие реформы Мухаммеда, в том числе уменьшение власти клерикалов, распространяющих консервативный ислам за пределы королевства. "Я не могу поверить, что они так поступают со мной", - сказал он. "Я не могу поверить, что они так поступают с моим сыном".

Хант обратилась к Хашогги со своей просьбой. Она сказала ему, что эта встреча - "увертюра", первая связь, чтобы узнать, захочет ли он помочь жертвам терактов 11 сентября. "Я не считаю, что моя страна несет ответственность за теракты", - сказал Хашогги Хант. Но затем он удивил ее. "Несет ли моя страна ответственность за то, что терпит и даже поддерживает радикализм?" - спросил он. "Да, и они должны нести за это ответственность". Хашогги сказал, что он готов помочь и хотел бы высказать свою точку зрения. Он спросил, предлагают ли ему адвокаты работу, и ответил, что должен