Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впереди маячили спины новых знакомых. Руслан посадил дочку на плечи, и они двинулись следом. От блокпоста вела пустая дорога, по бокам которой торчали низкорослые деревца. Вереница визаранеров тянулась прямо по проезжей части.
Здание КПП, старое и довольно обшарпанное, вызывало смутные ассоциации с вокзалами в российской глубинке, коих Руслан навидался во времена студенчества. Он надеялся, что растянувшаяся очередь с тем же интервалом втянется внутрь, но, по-видимому, процесс занимал больше времени, и они снова встали. Хвост очереди торчал на улицу, с семьей Савиных в самом конце. Олеся фотографировала, Пелагея хватала отца за уши, словно за поводья. Руслан опустил ее на землю. Минут пятнадцать спустя дочь раскапризничалась, и Олесе пришлось ее успокаивать. Руслан дал Пелагее попить воды. В рюкзаке также оставались бананы, сникерсы и немного мармеладок в начатой упаковке.
Прошел слушок, что пограничник собирает мзду и специально затягивает время. Руслан приготовил донги. Больше всего хотелось поскорее со всем этим покончить и вернуться в Нячанг, к морю, пляжу и зеленым кокосам с трубочками. Утренняя прохлада быстро отступала, и он чувствовал, как капля пота медленно катится по спине.
К восьми часам хвост очереди наконец втянулся внутрь здания, но это не принесло облегчения – кондиционеров не было, и только старый вентилятор с натугой перемешивал влажный тяжелый воздух. За массивными деревянными стойками сидел всего один офицер. Двое других маячили у выхода, бесстрастно рассматривая толпу. Если вьетнамцы и были недовольны наплывом туристов, их непроницаемые лица не выражали ничего.
– Черт-те что… – пробурчала Олеся, обмахиваясь паспортом. – Почему они так тормозят?
– Может, кто-то впереди не хочет платить? Вот и тянут…
– Жалко пятьдесят донгов, что ли…
Парня с вейпом звали Миша, а того, что в очках, – Толя. Оба трудились в какой-то модной геймдев-конторе и зимовали во Вьетнаме уже в третий раз. Очкастый Толя с ностальгией вспоминал времена, когда визу без проблем продляли на три месяца. Миша объяснил Савиным, что словечко «нгуен», повсеместно встречаемое во Вьетнаме, не что иное, как просто самая популярная местная фамилия, которую носит едва ли не полстраны, этакие азиатские Ивановы. Олеся рассказала про свой блог, и парни сразу же подписались.
Руслан глотнул воды из бутылочки. Пелагея снова расхныкалась, требуя «мармаладку», Буйка подметала грязноватый пол. Он взял дочь на руки.
Они прошли пост последними, когда время подбиралось к девяти. Руслан вложил в паспорт стотысячную купюру, и офицер молча убрал ее в стол, после чего шлепнул штампы и с тем же равнодушным видом вернул документы, полностью проигнорировав как его приветствие, так и Олесино «сенкью». Девочки пошли в туалет, а Руслан остановился у дверей, наблюдая за удаляющимися спинами новых знакомых. Помимо русских визаранеров, желающих пересечь границу не было – то ли пропускной пункт Бо Е не пользовался популярностью, то ли прочие туристы не ездили в такую рань.
Когда Олеся с дочкой наконец вернулись, Савины уже порядком отстали от остальных.
Буферная зона между странами, по рассказам, была не менее полутора километров шириной. Чтобы идти быстрее, Руслан снова усадил дочь на плечи. В своей белой панамке она казалась трогательно беззащитной.
Солнце уже утюжило вовсю, и воздух рябил от зноя. Безоблачное небо было настолько пронзительно-голубым, что слезились глаза. Олеся настояла, чтобы все намазались средством от загара, но вскоре Руслан почувствовал, как припекает открытую шею. Хорошо бы побыстрее дойти и снова оказаться в теньке…
Он вздохнул и ускорил шаг.
– Напоминает «Ходячих». Первый сезон, заброшенное шоссе из Атланты.
– Точно… и тишина, послушай.
В городе они привыкли к шуму – вьетнамцы просыпались очень рано, и бесконечный поток трещащих байков, непрерывно сигналящих на перекрестках, сливался в привычный уже городской фон. Буферная зона безмолвствовала.
– Я знаю ходячих, – пискнула Пелагея. – Чук, Гек и Ледибаг.
– Правильно, – рассеянно согласилась Олеся. – Ты посмотри, какие камыши.
Чем дальше они отходили от пропускного пункта, тем ближе подбирались к дороге заросли. Мощный сочно-зеленый рогоз в два человеческих роста сменил чахлые придорожные кустики. Чуть дальше двухполосная лента потрескавшегося асфальта словно втягивалась в зеленый коридор. Руслану почему-то стало не по себе.
– Наверное, ближе к КПП их пропалывают, – предположил он.
Что-то белело впереди над дорогой, постепенно превращаясь в исполинскую арку. Руслан рассмотрел спины парней-удаленщиков. Новые знакомые как раз проходили под аркой, совсем крошечные в тени гигантского сооружения.
– Офигеть, – сказала Олеся, наводя айфон. – И зачем строить такое в подобной глуши?
Они подходили к арке. Она нависла над дорогой – вогнутые линии, азиатская архитектура. Бело-желтая, монументальная, совершенно неуместная в зеленом пейзаже. Трехметровая желтая звезда в обрамлении пшеничных колосьев венчала конструкцию. По нижнему своду арки шла надпись с типичными вьетнамскими закорючками.
– Врата в Лаос, – сказал Руслан.
Он с вожделением смотрел на тень под аркой. Плечи ныли под тяжестью Пелагеи, шея горела, спина взмокла от пота. Стоило остановиться здесь хотя бы ненадолго, попить воды и передохнуть.
Они ступили под свод, и Руслан с облегчением опустил дочь на землю. Пока он возился с рюкзаком, вытаскивая сникерс для Пелагеи, Олеся запустила прямую трансляцию в блоге.
– Смотрите, друзья мои, это вход в другую страну. Давайте перейдем границу вместе со мной!
Она двинулась вперед, чтобы поймать монструозную арку в кадр. Руслан протянул дочери шоколадку, но она смотрела куда-то ему за спину.
– Папа, там дядя…
Он обернулся. По дороге метрах в десяти от них брело огородное пугало. Вьетнамец в соломенной шляпе, замотанный в какое-то чудовищное тряпье, медленно приближался к арке.
Руслан удивился. Они ведь последними перешли границу и дальше шагали в полном одиночестве. Откуда вылез этот чудик?
Вьетнамец определенно направлялся к ним. Поблескивающие под полями шляпы черные глаза неотрывно наблюдали за Русланом. Лицо скрывала тряпичная маска.
За месяц жизни в южной стране они привыкли, что аборигены при любой возможности прячут кожу от солнца, и люди в перчатках и куртках в тридцатиградусную жару давно перестали удивлять, но этот выглядел… иначе.
Руслан взял дочь за руку.
– Эм-м… Синчао?
Вьетнамец подошел вплотную. Даже слои одежды не скрывали, как он изможден. От пришельца исходил резкий запах нечистот.
Пелагея спряталась за отца. Руслан открыл было рот, как вдруг огородное пугало, утробно зарычав, бросилось ему в ноги.
Удар пришелся ниже колен, и Руслан пошатнулся. Пелагея заверещала, и не успел еще отец ничего понять, как абориген выхватил у нее сникерс, быстрым движением сорвал маску и