— Ну что ты, было очень классно посидеть с тобой и поплакать, — заверил ее Аверин, и тут же глухо матернувшись, схватился за спину, лицо его страдальчески скривилось. — Жаль спина затекла и нога совсем отнялась, … .

— Извините, Константин Маркович, — смутилась Катя, закусив губу.

Аверин смерил ее уничижительным взглядом, рывком поднялся на ноги и тут же, охнув, упал обратно:

 — Ой …!

Теперь пришла очередь Кати скривиться.

— Что вы все время материтесь?

— Я так выражаю свои эмоции. Ты вот плачешь, я матерюсь, — сказал сквозь зубы Аверин, но судя по судорожно сведенной конечности, она в самом деле затекла.

Сидя на диване и обнимая Катю, он подобрал ногу под себя, а рыдая, Катя практически переползла к нему на колени. М-да… чем она думала, когда полезла обниматься к дядьке Клима? Хоть стоило признать, сейчас он нравился ей гораздо больше, чем какие-то полчаса назад. На несколько порядков.

Аверин растирал ногу и поясницу с таким остервенением, что Катя против воли улыбнулась. Она никак не могла уловить, прочувствовать этого человека, он будто ускользал все время, мастерски прячась за бутафорским фасадом. Когда слова и жесты говорят одно, а глаза другое, будто это два разных человека.

Клим… Он тоже так делал порой, но у него не выходило настолько филигранно. Или все это дело времени и опыта? Два разных Клима, два разных Константина, четыре Аверина??? Катя мысленно содрогнулась и схватилась за голову.

— По-хорошему прошу, перестань называть меня Марковичем, — предупредил Аверин, продолжая растирать ногу.

— Ну вы же дядя… — она не смогла произнести вслух имя Клима, но тот и так понял.

— И что? Я старше племянника всего на двенадцать лет. Ты еще скажи, что его детям я буду дедушкой! — Аверин смерил Катю оценивающим взглядом и снисходительно добавил: — Тебя я, конечно, мог бы родить, если бы поднапрягся, но это же не значит, что я тебе тоже дядя!

— Спасибо, мои родители обошлись без вас!

— Вообще я не против дочки. Или даже племянницы. Правда, не такой язвы как ты, но это мелочи. И не таких перевоспитывали.

— Разве вам нужны дети? — буркнула Катя. — Не удивлюсь, если вы какой-нибудь чайлдфри, мне на них в последнее время просто прет.

— У меня пятеро, девочка! — немного свысока сообщил Аверин. — Все пацаны. Не тебе меня учить со своими двумя клопами.

— У вас пятеро детей? — ошарашено уставилась на него Катя. — Неужели? А я была уверена, что такие как вы предпочитаете обходиться без них вообще.

— Отчего же, я люблю своих детей, — вполне серьезно сказал Аверин, — меня в основном выбешивают их мамочки.

— Их что… много? У вас дети от разных женщин? — она чуть одеяло не уронила.

— Ну да, — Аверин смотрел с удивлением, — все пятеро. Меня на долгие отношения не хватает, так что там без вариантов.

Катя хотела еще расспросить, но Аверин встал и уверенно покачался с пяток на носки. Обе ноги вели себя безукоризненно.

— Тебе нужно переодеться, — Аверин бегло осмотрел Катю, они оба глянули на скромно сушивишийся над камином купальник, а затем их взгляды вновь скрестились. Аверин горестно и очень ненатурально вздохнул.

— Вы можете дать мне что-нибудь из своей одежды, — стараясь быть очень сдержанной, проговорила Катя. — Или может у кого-то из ваших работников найдется что-то подходящее для меня?

— У меня здесь только повар и охрана, я же не твой муж, — не отказал себе в удовольствии подколоть ее Аверин, — у меня негры с опахалами не ходят. А среди своих охранников самый большой дрыщ здесь я.

Катя скептически осмотрела его тугие мышцы, похожие на завязанные узлами веревки, и хмыкнула.

— Напрашиваетесь на комплимент? Не дождетесь!

— Говорю же, язва, — покачал головой Аверин и вышел из комнаты.

Вернулся буквально через минуту и бросил Кате от самой двери пакет с клипсой и витиеватым логотипом. Balenciaga. Прямо ностальгия…

— Это что, носки? — вырвалось у нее.

— Сарафанчик — ответил Аверин. — Одевайся, я отвернусь.

Он и в самом деле отвернулся, открыл бар и достал бутылку виски. Пока он разливал виски по бокалам и добавлял лед, Катя торопливо раскрыла пакет и достала оттуда мужскую майку, самую обычную черную трикотажную майку. Сбросила одеяло и натянула майку на разгоряченное тело. Майка безбожно повисла на ней мешком, надо ли говорить, что Кате она практически достигала колен. Аверин обернулся и завис с бокалами в руках.

— Тебя твой муж вообще кормит? — это прозвучало очень раздраженно. — В чем только душа держится?

— При чем здесь мой муж? — не поняла Катя, снова натягивая одеяло. — Что вы снова на меня кричите?

— Прости, ты тут ни при чем, — он подошел с бокалами и один протянул Кате. — Возьми, тебе тоже нужно выпить.

Она потянулась за бокалом, а он остановился на полпути, снова осмотрел ее и отлил из ее бокала в свой хорошую треть.

— Вам что, виски жалко? — возмутилась Катя.

— Я сказал, выпить, а не упасть замертво, — строго сказал Аверин и отлил на всякий случай еще немного.

Катя взяла бокал, пальцы задрожали, и она вцепилась в бокал обеми руками, чтобы не расплескать содержимое. Это не укрылось от Аверина, он нахмурился, но бокал придержал. Горячая жидкость опалила внутренности, Катя начала судорожно вдыхать, а Аверин наклонился и приложился к ее губам своими. Сухо и отрывисто.

— Брудершафт, — объявил он возмущенно вскинувшейся Кате, — теперь мы официально на «ты».

— И как мне теперь вас… тебя, — демонстративно поправилась она, когда тот начал угрожающе наклоняться, — называть?

— А как ты собиралась?

— Константин Маркович…

— Следующий поцелуй взасос, — предупредил он.

— Хорошо, просто Костя, — сдалась она, отставляя бокал.

Приятное тепло разливалось по телу, трещал в камине огонь, голова вдруг стала неподъемной, и Катя легла на диван, притянув подушку. Потерлась щекой о бархатистую ткань и закрыла глаза. Сквозь опущенные веки увидела, как Аверин плеснул себе виски, сгреб телефон и вышел на террасу. Он и не особенно старался, чтобы она не слышала, но она бы услышала в любом случае. Голос у Константина Марковича — фу ты, Кости! — был хорошо поставлен, а грудная клетка великолепно развитой. Аверин ждал ответа невидимого абонента довольно долго, а услышав, даже здороваться не стал.

— Саня, …, ты…

Катя немного послушала, а потом прикрыла уши ладонями. Какой толк искать смысл в выражениях, где из приличных слов было только два: «Саня» и «ты»? Вот и Катя решила, что толку нет никакого. Нужно дать Аверину выговориться, а потом попросить отправить ее домой. И очень удивилась, что так быстро вилла ее мужа стала для нее означать дом.