— Как будем драться? — спросил Глеб. Он поставил копье к ноге, взялся за древко возле наконечника — и почувствовал под пальцами какую-то неуместную ребристость. Он сдвинул руку, глянул мельком — на верхней части древка русскими буквами было вырезано его имя. Как раньше не увидел? Да все некогда было — то ночь, то бегство, то гоблины. Да и резьба-то незаметная, неглубокая — чтоб копью не повредить…

— Без оружия, — поспешил ответить Игор. И Глеб пожалел, что спросил — у копья против кастета — а даже если и против четырех — преимущество большое.

— Без кастетов, — поставил он и свое условие.

— Конечно. Так с двумя или с одним?

— А мне все равно, — сказал Глеб. Ему действительно было все равно — если придет кураж и сила, как тогда, когда он дрался с упырями, то он и двоих легко уделает, а если сила не появится — так и разницы особой не будет, сколько человек его мутузить станет. Чай, не до смерти.

— Не до смерти? — спросил он.

— А это как получится, — сказал Игор. — Но не волнуйся, лежачего не тронем. Только вышвырнем тебя с дружками туда, откуда пришли. И не вздумай тогда больше появляться… — Он плюнул на землю, потер кулаком кривой нос. Проговорил с издевкой:

— Богоборец…

Глеб насмешек никогда не любил, но обычно сдерживал себя, одергивал, смеялся вместе со всеми, зная, что так лучше будет — и действительно, неоформившаяся обида растворялась в смехе, а надсмехающийся думал, что издевка его мимо цели прошла, не зацепила, и потому отступался. Теперь же Глеб сдерживать себя не собирался. Он ощущал, как закипающий гнев множит его силы. А осознание того, что драка неизбежна, щедро разбавляло кровь адреналином. Он чувствовал, как загорается лицо, как дрожат руки, и кулаки его сами собой сжимались, а сомкнутые зубы скрипели, словно пережевывали боксерскую капу.

Глеб отдал копье Ирту и шагнул вперед, закатывая рукава.

Два бугая вышли ему навстречу.

Отступили охотники, рассыпались, растянулись полукругом. Зашумели, обсуждая бойцов. Ухватки братьев-медвежатников они знали, а вот о том, как будет драться пришелец — Богоборец ли он, жулик ли, — они могли лишь строить предположения.

Драка, вроде бы, началась, но Глеб бросаться в бой не спешил, копил силу, бегал от близнецов, выскальзывал порой из почти уже сомкнувшихся объятий. Здоровяки были быстры, но неловки, разворачивались тяжело, неуклюже, порой — при особо удачном маневре Глеба — сталкивались друг с дружкой, сердились, пыхтели. Тяжелые их удары месили пустоту: Глеб, уворачиваясь, чувствовал движение воздуха — словно таран пролетал рядом.

Что-то сердитое кричал Игор.

Что-то советовал Ирт.

О чем-то отрывисто переговаривались бугаи.

Глебу до всего этого не было дела. Он уже не сомневался, что победит в этой схватке. Он чувствовал, что может принять удар могучего кулака на грудь — и у одного из бугаев хрустнет запястье. Он знал, что схватив за горло любого из них, раздавит в кашу и мышцы, и гортань. Он видел, что сможет опередить любое их движение и нанести серию сокрушительных ударов.

Даже время было ему послушно — он двигался быстрей, и оно замедлялось Он приостанавливался — и оно постепенно набирало ход.

Сейчас Глебу открылось, что он много сильнее их всех — и тех, кто борется с ним, и тех, кто смотрит на схватку.

Гнев прошел. Злость испарилась.

Глеб был умиротворен. Он не хотел причинять вред этим людям. Разве что проучить.

Поймав момент, когда оба здоровяка оказались рядом, Глеб толкнул их плечом, и они кувырком покатились по дороге, словно слетевшие с телеги винные бочки.

— Хватит! — крикнул Глеб, не дожидаясь, пока богатыри придут в себя и поднимутся. Он шагнул на обочину дороги, вырвал из земли плоский камень, расколол его о колено и, размахнувшись, запустил обломком в стену сарая. — Я — Богоборец! — объявил он и замер, расставив ноги, оглядывая полукруг охотников и не выпуская из руки оставшийся кусок камня.

Ирт подошел к нему, встал рядом, оперся на копье, горделиво развернул плечи.

Горр усмехнулся, чуя, как вмиг переменилась вокруг атмосфера.

Охотники были напуганы и смущены. Они не знали, как вести себя дальше. А оторопевший Игор, раскрыв рот, смотрел на сарай.

В толстой дощатой стене зияла неровная дыра.

Каменный обломок пробил сарай насквозь.

Навылет…

8

Их привели в лучший дом, усадили за стол, поднесли богатое угощение. С ними теперь разговаривали уважительно, с готовностью отвечали на любой вопрос.

— …Нет, я ничего не знаю о роге. А вы уверены, что он здесь? Может быть, кто-то из наших, не знаючи, прихватил. Мы поищем, поспрашиваем, а вы пока отдохните…

Глеб был не прочь отдохнуть. Страшная усталость навалилась на него в тот момент, когда близнецы Ром и Кам, потупив головы, подошли к нему просить прощения за дерзость. Они слышали о Богоборце, но никогда раньше его не видели, и сомневались, что он существует на самом деле. А если бы он и существовал, то они никогда бы не догадались, что выглядит он как самый обычный человек. Они бы подумали, что он великан, каких нет, что руки его — словно дубовые ветви, а в глазах горит огонь или, напротив, застыл лед.

Ром и Кам поочередно жали ему руку, а Глеб морщился от боли и боролся со странной вялостью. Ирт, кажется, понимал, что происходит с Богоборцем, и потому был рядом, подпирал его плечом.

Усталость сделалась еще страшней, когда они пошли по улице. Глеб чувствовал что вот-вот заснет и трудом разлеплял веки.

— Ты потратил все силы, — шепнул ему на ухо Ирт. — С тобой так бывает…

Через силу Глеб переставлял ноги, и все же старался не выдавать свою слабость. Он сам поднялся по лестнице высокого крыльца, сам перешагнул порог, сам, отодвинув стул, сел на предложенное место. Потом — когда принесли еду — чуть полегчало. Он вяло жевал сочное мясо и поджаренный хлеб, и чувствовал, что непомерно тяжелая усталость тает, наполняя тело колючей истомой. Чтоб не заснуть, он щипал себя за руки, тер глаза и громко разговаривал. Он спрашивал о роге, говорил о племени гоблинов, об их силе и об их исключительном умении владеть копьем. Лучше их не злить, говорил он. Лучше выполнить их просьбу. Зачем мертвецам золото и драгоценные камни? А гоблины не уйдут так просто. Если у них не будет выбора, они вырежут всю деревню, сожгут дотла все дома. Им терять нечего!..

Его внимательно слушали, с ним соглашались, хоть и с большой неохотой. Не нравилось охотникам признавать чью-то силу, не привыкли они уступать. И ладно бы кому — но зверям!

— Может, все же, попробовать отбиться?

— Не сумеете, — качал головой Глеб. — Пустят они на вас огонь, спалят всю деревню.

— Так нет же у нас этого рога!

— Должен быть. Ищите лучше…