— Нужно добраться на ту сторону Стены и провести какое-то время под Дыханием Хаоса, — Родрик вздохнул. — Вероятнее всего, что оно тебя просто убьет, но есть шанс, что сначала разрушит всю связанную с тобой магию.

Хорст сглотнул. Идея о том, чтобы оказаться за Стеной, выйти из-под ее защиты, не могла вызвать ничего, кроме ужаса.

— Нет, — выдавил он, ощущая, как сжимается сердце, — это слишком… слишком страшно…

— Как знаешь. Но иного пути нет, — Серые глаза Дурного Мага глядели серьезно. — Или ты останешься под властью Витальфа Вестарондского до смерти.

Хорст вздрогнул. В любом случае будущее выглядело ужасным — либо остаться куклой, беспрекословно исполнять любые, самые жуткие приказы, либо двинуться прямо в пасть тому, что хуже смерти — Хаосу…

— Ладно, — Голос слегка подрагивал и пришлось сделать усилие, чтобы он звучал ровно. — Можно, наверное, рискнуть… Я никогда, с самого детства, не терпел, когда меня принуждали. И лучше уж сгинуть за Стеной, чем десятилетиями жить так, как сейчас…

Нахлынули воспоминания о жуткой ночи на корабле, заполненной кошмарами, о Стагорне, когда Хорст проснулся с чужой кровью на руках, еще не ведая о том, что привидевшееся убийство — явь.

Вряд ли вестаронский маг так просто отпустит полезную фигуру.

— Интересно, а Витальф знает об этом способе? — спросил Хорст. — Если да, то он не допустит, чтобы я добрался до Стены!

— Не думаю, — Родрик потер подбородок, — но в то же время он вряд ли отправит тебя так далеко на восток. Фигуры нужны в более людных землях.

— И он сумеет в любой момент меня остановить?

— Я мог бы с этим сладить… — В голосе Родрика проскользнула неуверенность. — Ослабить вашу связь. Так, чтобы он не мог добраться до тебя. Это временно, конечно, но нескольких месяцев тебе хватит, чтобы освободиться…

— …или погибнуть, — закончил Хорст. — Хорошо, я согласен. Что нужно делать?

— Ничего. Мне надо подготовиться. Все сделаем вечером.

Хорст вздохнул. Сегодня к ночи он будет свободен, станет принадлежать только себе, впервые за много месяцев. Верилось в это с трудом. Сердце билось нетерпеливо, как перед первым свиданием.

Ночь опустилась на мир подобно огромному платку из черной шерсти, вышитому бисером. С моря дул теплый ветер, костры шипели и плевались искрами. Корабль высился неподалеку от берега темной громадой. Днище его залатали и засмолили. Теперь, когда ремонтные работы закончились, присмиревшие волны лизали борта судна, которое вновь было готово к выходу в море.

Отплытие назначили на утро.

Хорст сидел в тревожной полудреме. Маг обещал явиться на закате, но пока его не было видно. Ворчал что-то укладывающийся спать Авти, слышно было, как командор обходит дозорных.

— Ну что, пойдем? — Родрик возник из тьмы с бесшумностью облака. Глаза его чуть заметно светились.

— Куда?

— Хотя бы к реке, чтобы никто не помешал.

Примыкающий к воде лагерь представлял собой полукольцо, и на берегу, в самой его середке, не было никого.

— Садись. И закрой глаза.

Хорст сел, послушно опустил веки. Родрик, судя по звукам, некоторое время ходил вокруг, а потом замер напротив. Слышно было его дыхание, редкое и прерывистое.

Ветер свистнул пронзительно и тонко, Хорст ощутил, что куда-то падает, с трудом удержался от того, чтобы взмахнуть руками. Амулет на шее стал очень горячим, обжег кожу.

На мгновение откуда-то из-за спины донесся знакомый, обычный и оттого такой страшный звук — шелест песка. Хорст в панике дернулся, ощутил, что мир вокруг рассыпается в клочья, а через образовавшуюся щель в облаке молчания приближается тот, кого прозвали Тихим Магом…

И тут же все исчезло. Хорст вновь сидел на холодной траве, неподалеку булькала река.

— Все, — усталым голосом сказал Родрик.

Не было никаких заклинаний, вспышек и прочей ерунды. Магия, столь красочная в сказках и легендах, на практике оказалась обыденным и скучным занятием, как то же опостылевшее сапожное ремесло.

Амулет постепенно остывал, но, судя по зудящей коже, на груди остался ожог.

— Мне почудилось, или… — начал Хорст.

— Не почудилось, — Дурной Маг вздохнул, — твой хозяин заметил мои усилия, хотя и не успел им помешать. Теперь ты сам отвечаешь за свои поступки, а я нажил себе еще одного врага.

— Спасибо, — сказал Хорст, ощущая горячую признательность этому… человеку, который ради него так рискнул. — Если чем сумею помочь…

— Разве что сапоги починить, — ответил Родрик, и они оба расхохотались.

— Тревога! — Вопль ворвался в сон Хорста, точно озверевшие от долгой осады воины в дом, где укрылись женщины.

Он вскочил, отшвырнул одеяло, рука ухватила меч.

— Что такое? — Авти был уже на ногах.

Вокруг вскакивали воины Ордена, на заспанных лицах читалось ошеломление. Из темноты доносился лязг оружия, конский топот и вопли, а все звуки перекрывал истошный, доносящийся из степи визг.

— Кочевники! — шут сморщился и сплюнул. — Они так вопят, когда в бой идут! Ох, твари!

— Но Орден неприкосновенен для всех! — изумился Хорст.

— В темноте ты не отличишь лагерь Ордена от пристанища обычных купцов! — ответил Авти. — А пограбить дети степи любят куда больше, чем я — выпить пива!

Семь веков назад, во времена Исхода, люди пришли на Полуостров все вместе и только потом разделились на два потока. Одни двинулись на север от гор, к лесистым долинам Биронта и прочих рек, другие свернули на юг, в бескрайние степные просторы.

Спустя семьсот лет южане и северяне отличались друг от друга почти так же, как люди и холиасты. Общий некогда язык разделился на два, непохожими стали нравы, обычаи и даже внешность.

Единым весь Полуостров становился только один раз, во времена Первой Империи. В иные годы степняки нет-нет да и совершали набеги на север, а правители запада Полуострова иногда пытались завоевать южную его часть. Без всякого, впрочем, успеха.

А так степь жила сама по себе. На ее просторах то и дело появлялись ханства, орды, каганаты, и возникали только для того, чтобы спустя несколько десятилетий развалиться и уступить место другим.

То один, то другой удачливый правитель время от времени объединял всех кочевников, от мутных вод реки Кены на западе до прозрачных струй Колариса на востоке.

Появившаяся на свет очередная исполинская орда какое-то время угрожала северным государствам набегами, а потом, чаще всего после смерти создателя, рушилась. Ей на смену приходил обычный степной беспорядок.

Xopc едва успел вытащить меч, как из тьмы, визжа и размахивая клинками, появились всадники на маленьких проворных конях.