В результате короткой военной кампании 1859 года франко-сардинские войска нанесли австрийцам три решающих поражения – при Монтебелло, Мадженте и Сольферино, вынудив Франца-Иосифа заключить 8 июля 1859 года унизительное для Австрии Виллафранкское перемирие.

В результате послевоенного мирного урегулирования, в ходе которого Франция получила дипломатическую поддержку со стороны России, желанная цель Наполеона III была достигнута. Савойя и Ницца передавались Франции, а Пьемонт в порядке компенсации получил отторгнутую от Австрии Ломбардию.

Все это время – от назревания военного конфликта до его исхода в пользу Франции – граф Киселев был для Петербурга главным источником конфиденциальной информации из Парижа и одновременно – посредником между царем и императором французов в этом деликатном деле.

В качестве уполномоченного России Киселев в 1860 – 1861 годах участвовал в переговорах представителей шести держав по урегулированию положения в Сирии, куда под предлогом защиты христиан-маронитов от мусульман были направлены французские войска. Когда в Париже была созвана международная комиссия по сирийской проблеме, российский посол граф Киселев действовал в ее составе в тесном контакте с французским представителем.

5 сентября уполномоченные великих держав согласовали конвенцию «относительно европейской оккупации Сирии». От имени России документ подписал граф Киселев.

За годы работы в Париже, куда первоначально он отправлялся с неохотой и даже скрытой обидой на молодого государя, Павел Дмитриевич не только свыкся с порученной ему миссией, но и превратился в убежденного поборника сближения с Францией. С некоторых пор чрезмерное, в глазах Горчакова, франкофильство посла стало вызывать беспокойство в Петербурге, но об этом еще будет сказано.

Посольские функции среди прочего обязывали Киселева подробно информировать Петербург о развитии внутриполитической ситуации во Франции. Время от время он направлял Горчакову подробные записки («мемуары») о раскладе политических сил во Второй империи, особенно накануне выборов в парламент (Законодательный корпус), а также по их результатам. Эти записки готовились для посла его сотрудниками, а он брал на себя их окончательную редакцию, после чего отправлял подготовленный документ министру иностранных дел.

Со времен восстания 1830 – 1831 годов в Польше российское посольство в Париже внимательно следило за активностью многочисленной польской эмиграции во Франции, пытаясь по мере возможностей быть в курсе замыслов ее руководителей, стремившихся поддерживать очаг напряженности в Царстве Польском.

В своих депешах и докладных записках в Петербург Киселев, опираясь на получаемые его сотрудниками разными путями (в том числе и через агентурную сеть) сведения, задолго до восстания 1863 года многократно предупреждал о возможности нового революционного взрыва в Польше, где активно действовали эмиссары польской эмиграции во Франции.

Одновременно российское посольство, во взаимодействии с Третьим отделением Собственной Е. И. В. канцелярии, занималось наблюдением за русскими эмигрантами из числа противников самодержавия. Так, например, в августе 1862 года Киселев направил на имя Горчакова секретную записку о приезде в Париж знаменитого анархиста Михаила Бакунина. Ссылаясь на «секретные сведения, полученные из различных источников», посол сообщал, что цель приезда Бакунина в столицу Франции – добиться объединения усилий «русской демократической партии, представляемой Герценом, с польской революционной фракцией во главе с Мирославским». Речь идет, подчеркивал посол, «о далеко идущем заговоре с целью свержения императорского правительства и установлении республиканского строя в России и Польше»226. Заговорщики преисполнены «самых зловещих планов в отношении членов императорской семьи и намереваются в дальнейшем разжечь в Европе пламя всеобщего восстания», предупреждал посол227.

Среди вопросов, которыми по должности занимался граф Павел Дмитриевич, были не только политические. Он, например, вел предварительные переговоры о возможности участия французского капитала, в частности банкирского дома Ротшильда, в финансировании строительства железных дорог в России, к чему проявляли растущий интерес французские деловые круги228.

Именно Киселев поставил перед князем Горчаковым вопрос о необходимости приобретения нового здания русского посольства в Париже.

К просьбе графа Киселева в Петербурге отнеслись с пониманием, но средств на реконструкцию старого и тем более на приобретение нового здания в то время изыскать не смогли. Лишь через десять лет, уже после отъезда Киселева из Парижа, русское посольство получит новое, более просторное здание – особняк д’Эстре, на улице Гренель229.

Одним из последних дел графа Киселева на посольской должности в Париже стало активное содействие в возведении русского православного храма вблизи знаменитой Триумфальной арки на площади Этуаль (Звезды).

3 марта 1859 года посол России граф Киселев заложил первый камень в основание будущего православного собора в Париже. Спустя два с половиной года, 11 сентября 1861 года, он присутствовал на освящении этого храма.

Трудно сказать, чувствовал ли Павел Дмитриевич весной 1862 года, что его посольская миссия в Париже подошла к концу. Ничто, казалось, не предвещало грядущих перемен. В Петербурге, как он искренне полагал, им должны были быть довольны.

В Тюильри он всегда был желанным гостем. Император Наполеон и императрица Евгения неизменно свидетельствовали почтенному графу свое дружеское расположение. Самые добрые отношения связывали российского посла с министром иностранных дел Александром Валевским и сменившим его в январе 1860 года на Кэ д’Орсе Эдуардом Тувенелем.

Действительно, казалось бы, такой посол, как граф Киселев, был для императора Александра и князя Горчакова идеальной фигурой, своеобразным гарантом успешного продолжения сближения с Францией. Однако в Петербурге думали иначе.

В чем же дело?

А дело было в том, что к началу 1860-х годов там пришли к выводу: первоначальные надежды на Францию себя не оправдали. Да, Наполеон III оказал России эффективное содействие при заключении Парижского мирного договора в 1856 году. В дальнейшем он санкционировал определенное согласование французской политики с линией российской политики на Балканах. Но император французов не спешил исполнить главное свое обещание, данное Александру II, в частности, на их личной встрече в Штутгарте – содействовать отмене дискриминационных в отношении России статей Парижского мира. А именно этого Александр и его министр иностранных дел более всего ожидали от Наполеона, но тот всячески уклонялся от выполнения данного обещания. Зато он энергично добивался поддержки со стороны России в реализации своих планов в Северной Италии и в Германии, где намеревался «округлить» границы в пользу Франции.