А потом я вижу их.

Они стоят как на картине – вдвоем, за кустами у пруда. Бесенок и сопляк.

И он держит ее за руку.

Демоны бы меня забрали!

Келли

Иден уезжает на целый день. Мне крайне неспокойно от мысли зачем. Когда он сказал – огонь дорогой! – что собирается отказаться от наследства отца, я, кажется, открыла рот и долго не знала, как реагировать. Отговаривать его? Тихо согласиться? Спросить, насколько давно он шел к этому решению, чтобы успокоить себя мыслью, что я не совсем тому виной?

Просто когда его отец пытается купить меня – это одно. Но они же все-таки семья. И какие бы доводы я себе ни приводила, чувство, что я могу повлиять на эту семью не лучшим образом, гложет.

Как и чувство, что парень, которого я ненавидела, решил пожертвовать из-за меня чем-то значимым.

Точнее, он уверял, что незначимым. Что собирался в любом случае – но мне не легче. Потому что это снова означает, что я плохо его знаю.

Я выхожу в сад и пытаюсь заниматься, разложив книги и конспекты в тихом местечке у пруда. Решаю задачи от Илмана, заполняя тетради для нас с избранником, – польза малая, но хоть что-то. Увы, мысли постоянно утекают не туда.

Скоро я узнаю, что скажет отец Идена. Готов ли он хоть частично оставить нас в покое. А если нет, то какие могут быть варианты? Один другого хуже.

Под вечер, когда задания заканчиваются, становится совсем тоскливо. И я задаю себе резонный вопрос: какого огня я вообще чего-то жду с Альнаром, когда с ним мне тоже нужно решить все как можно быстрее?

Через пять минут я стучусь к нему. К счастью, мне везет, потому что, во-первых, Ал уже в академии, а во-вторых, сам открывает дверь.

– Пойдем поговорим. – Кашляю и добавляю тактичности: – Если есть время, конечно.

Время у него находится. Он быстро кивает, забирает что-то из комнаты и следует за мной.

Я знаю, что Глория была там же. Судя по легким шорохам. Но в последнее время она держится очень тихо – полагаю, у нее было много серьезных разговоров. Один из них с Иденом – по его словам, он пригрозил брюнетке выдать ее маленький секрет, если она снова решит выкинуть что-то вроде того, что было на балу.

Что, конечно, не исключает всех проблем от нее. Совсем не исключает того, что она продолжит вешаться на моего избранника. Но, по крайней мере, ради мелочи рисковать она не станет.

Я веду Ала обратно в сад. Там тихо, хотя погода отличная – просто в такое время, в начале осени, большинство студентов предпочитают уезжать на выходной подальше. Впереди еще несколько дождливых месяцев, когда выбираться из академии не так приятно, так что все пользуются моментом.

Мы проходим мимо редких гуляющих, и я выбираю почти то же место возле пруда, где сидела. Потому что со вчерашнего дня кое-что переосмыслила.

Я не буду говорить с ним о нас в коридоре. На лестнице, в столовой – во-первых, не хочу, чтобы кто-то услышал, что он предлагает мне бросить Идена. А во-вторых, мне просто надоело.

Мы достойны одного нормального разговора.

Останавливаюсь и смотрю Альнару в глаза.

– Ал, вообще я должна была сказать еще вчера. Прости, но нет. У нас ничего не получится.

Его лицо застывает. Грудь замирает на полувдохе – и мне приходится сцепить ладони, чтобы хоть немного ровно дышать самой. Сердце набирает темп, хотя я приказываю себе успокоиться. Не выходит.

– Почему? – Он едва не отступает на шаг. Запускает руку в волосы. – В смысле, я понимаю. Ты никогда не говорила, что готова бросить факультет…

– Дело не в учебе, – отвечаю тихо, но твердо. – Альнар. Я хотела, чтобы между нами что-то было. Долго. Давно. Ты всегда был парнем, который мне нравился, который меня поддерживал и делал много хорошего. Но сейчас я понимаю, что, – закусываю губу, – знаешь, этого, оказывается, мало. Мы не подходим друг другу так уж хорошо.

– А с Реймом вы друг другу подходите?

Я сбиваюсь с мысли, потому что лицо Альнара настолько ошарашенное, что слова застывают на языке. Он дергает плечами, вид у него неожиданно болезненный – и от этого хочется провалиться сквозь землю.

Убеждаю себя, что я ни в чем не виновата, хотя под пристальным взглядом это сложно.

Он делает шаг. Его рука вдруг берет мою.

– Келли, ты ведь тоже ведешь себя странно. То говоришь, что тебе с Реймом плохо, что у вас все несерьезно, то идешь за ним, целуешь его и сейчас делаешь вид, будто между вами случилось что-то значимое!

Я собираюсь ответить, опускаю взгляд на наши руки – но вдруг застываю.

– Я не говорила тебе, что у нас все несерьезно.

Альнар моргает. Несколько секунд на его лице – сомнение, от которого мне нехорошо.

– Да? Значит, ты сказала это Талии. А она сказала мне, потому что я… действительно хотел знать.

А мне сказал Илман. Тогда, полторы недели назад, когда решил отчитать нас с Иденом в первый раз.

– Ал? – Взгляд впивается в парня передо мной. В груди что-то дергается. Вздрагивает. – Ты ведь не ходил с этим к ректору?

Глазам вдруг становится почти больно – так сильно я пытаюсь разглядеть его эмоции.

– Что? – удивляется он. Снова. Я двигаю губами и объясняю, забыв обо всем, кроме его лица.

Несколько секунд Ал пораженно слушает, хмурится, и я тихонько выпускаю воздух из легких. Потому что либо я действительно совсем не разбираюсь в людях и отношениях, либо это искренность. Он не мог сдать нас Илману. Нет. Но…

– Я не думал, что это нечто вроде секрета, – морщится Альнар. – Талия разве не могла сказать другим? Ну, случайно, тоже не придавая значения?

– А ты? Мог обмолвиться кому-нибудь? Друзьям, например? Случайным приятелям, Глории, отцу?

Я добавляю последние два варианта, стараясь скрыть напряжение. Особенно последний.

– Только если отцу – я как-то рассказывал о тебе, о других парах, в первый же выходной. – Губы Ала трогает горькая улыбка. – С кем попало я твою личную жизнь не обсуждаю.

Проклятье. Что, если на нас и в первый раз донесла не Глория – или она, но с чужой подачи? Совпадение слишком значимое, и мои недавние сомнения вдруг вырастают до небес.

Отец Ала слышал, что мы с Реймом «несерьезны». Он считает Идена соперником своего сына – и, по сути, врагом, которого недавно уже оклеветал. Ал привык быть с ним откровенен, похоже, – и, конечно, отец знает, что его дорогой сын расстается с нужной избранницей по моей вине.

Считает ли Фернар Тео меня хорошей девушкой на самом деле? Или пытается выставить из академии, убрав от сына окончательно? Или дело в том, чтобы убрать Идена?

Я снова думаю именно об этом – тогда, когда говорю «нет» парню, из-за которого раньше плохо спала по ночам. И это печально, но, наверное, что-то значит.